Взаимной любви.
Не секрет, что одно и то же занятие может стать в людских глазах и грехом и добродетелью. "Всё зависит от условных и весьма зыбких рамок общественной морали" — здесь Фиона полностью соглашалась с точкой зрения Майкла, однажды озвученной в ответ на её сомнения. Но от себя уточняла:
"И от того, как ты сам воспринимаешь происходящее".
Она воспринимала с восторгом и благодарностью.
Мысли о Майкле успокаивали, вызывали волну нежного тепла, и, казалось, даже боль перед ними отступала. За плавным течением мыслей Фиона не заметила, как задремала. И снились ей поросшие вереском холмы, родной дом — стены увитые плющом — и один очень милый, и весьма необычный молодой человек…
Из забытья её вырвал гудок клаксона какого-то автомобиля под окнами. Недовольно поморщившись, Фиона повернулась на бок и посмотрела на часы, — "Ох-хо-хо, уже три пополудни, а Майкла всё нет. Иначе именно он разбудил бы меня".
От утренней боли осталось только ужасная слабость во всём теле. И ещё — очень хотелось есть. Да так, что Фиона задумалась: а не заказать ли обед в номер? Но в последний момент отдёрнула потянувшуюся к телефонной трубке руку.
"В конце концов, я леди или корова? Неужели я не могу стать выше собственной слабой природы? Нужно лишь приложить немного усилий…" — стиснув зубы, она откинула одеяло, подавив стон, встала с постели и направилась в ванную комнату.
4. Татьяна Драгунова и Виктор Федорчук, Гренобль, Французская республика, 9 января 1937, утро
— Принцесса! — вскричал тогда Карл-Ульрих. — Принцесса!
Слава богу, что это карканье не услышит публика. И просто замечательно, что фильм будет черно-белый — у "принца" с перепою глаза, как у кролика. Но ей все равно. Когда она хотела — а сейчас она этого хотела — Таня могла вообразить себе все, что угодно. Никогда раньше за собой такого не замечала, и за комсомолочкой своей не помнила, но вот же оно, — вот! Стоит перед ней охрипший, не выспавшийся и не очухавшийся с бодуна средних лет мужик, с глазами законченного алкоголика, каковым он на самом деле и является, и никакой грим этого скрыть не может, хотя зрители, конечно, ничего такого и не заметят. Но она-то, Татьяна, всего в двух шагах от него — даже "выхлоп" и тот до нее доносится — а ей все едино: сейчас она видит перед собой совсем другого мужчину, и сердце ее полно любви и благодарности…
— Принц мой, принц… — шепчет, а камера берет крупным планом ее огромные, совершенно невероятно распахнутые в объектив глаза. — Ты, знаешь, что ты мой принц? Мой король… император…
