Был и такой случай. Вызвали однажды отца Павла в район. Анна, почуяв неладное, поехала в райисполком и поинтересовалась, по какому вопросу требуют священника? Сообщила, что он законопослушный, но на данный момент в отъезде, и она очень беспокоится, как бы не было неприятностей. В райисполкоме с Анной говорили очень строго и выдали много негативной информации о деяниях батюшки, стали уговаривать ее помочь властям избавиться от «растлителя душ советских граждан». Анна со смирением выслушала, потом встала со стула, перекрестилась, и пошла в «наступление»: «Да как же вам не стыдно!? Наш батюшка для вас это место руководящее завоевал. Израненый, контуженый, горя хлебнул! Святой человек, а вы на него такую напраслину!» В райисполкоме выслушали, помолчали. Секретарь райкома извинился и сказал, чтобы она как приедет, передала батюшке поклон и успокоила его: никаких претензий у властей к священнику Павлу не было и нет. Они поняли, что получили ложную информацию.
Схимонахиня Иоанна вспоминает: «К нам в Хорошилово часто наведывалась моя сестра Ольга с детьми. Как-то пришла, а у неё сережки в ушах! Я ахнула, а батюшка и виду не подал. Только за обедом, как бы невзначай, спросил: «Оля, а зачем ты эти колёса нацепила?» Та стала объяснять, что ей знающие люди сказали: «Прокол в ушах влияет на улучшение зрения». Батюшка воскликнул: «А я-то думал, что уши для того, чтобы ими слушать…» Сестра матушки Иоанны стала извиняться, просила прощения. Как же потом батюшка переживал – считал, что обидел Ольгу. Пришла она в другой раз, а отец Павел спросил: «Оленька, а где мои любимые колёса? Ты зря – мне они так понравились…» С той поры Ольга серёжки не одевала, да и косметикой перестала пользоваться.
У отца Павла в голосе и в манере говорить была какая-то особая интонация, по которой человек уже понимал, что такое хорошо, а что такое плохо.
Священник Казанского храма города Козельска (близ Оптиной пустыни) отец Валерий Клинов вспоминает: «Отец Павел как бы вывел меня в море, в котором без страха, с великой радостью я учился плавать. Тридцать шесть лет моей дружбы с батюшкой просто сотворили мою жизнь так, что главным в ней стало служение Господу и людям. С отцом Павлом меня познакомил Николай, с которым мы дружили с пятнадцатилетнего возраста. Вместе зачитывались Достоевским, Пушкиным, потом разными философиями – искали смысл в жизни. Однажды Коля предложил: „Давай я тебя с очень хорошим батюшкой познакомлю“. Далек я был тогда от начального представления о храме, церковной службе. Но ради друга решил сходить в церковь. Кривить душой не буду – с невероятным трудом выстоял непонятную долгую службу: ныли спина, ноги, гудело в голове. Но когда подошёл к нам батюшка – б удто рукой всё сняло. Отец Павел рослый, более метра восьмидесяти в нём было, красивый, а взгляд – ребенок, да и только. Начал говорить – сразу расположил к себе. Я посетовал, что ничего из службы не понял. Даже, кажется, сказал, что это дело избранных – посещать церковь. Он тут же пригласил к себе домой – обещал подыскать литературу. С каким же упоением я читал книгу Феофана Затворника, которую предложил мне батюшка! Никакие философы с их образом мышления с духовным наследием святителя Феофана Вышенского в сравнение не шли!
