'. Отсюда ясно, что исключительные значения
эроса можно засвидетельствовать лишь исключительным образом. Но именно они, хотя и составляют единое целое с аналогичными свойствами на низшем уровне, служат ключом к пониманию как глубинно-потенциального, так и профанического. К. Моклэр
[4], не имея, может быть, в виду большего, чем вариации профанической и, так сказать, естественной страсти, высказывает, однако, проницательную мысль: "в любви все совершается бессознательно, а тайне ее причастно лишь ничтожнейшее меньшинство… В бесчисленной толпе человекоподобных слишком мало собственно людей, да и среди них маловато осознающих смысл любви"
[5]'. Здесь, как и везде, статистика не скажет ничего. Доклады доктора Кинзи
[6] о "границах допустимого в половых отношениях цивилизованного общества" в лучшем случае издержки, в худшем — пошлость. Нас это не интересует. Ценно только "нормальное" в высшем смысле этого слова.
Итак, обозначим области нашего внимания. Прежде всего, конечно, область эротико-половых переживаний в их полном объеме. Сюда входит и профаническая любовь, известная, наверное, и Ромео какому-нибудь, и какой-нибудь Джульетте. Но тут и намеки на иное, выходящее за рамки обычного, физического или чувственного. Они есть даже в лексиконе влюбленных и в характерных формах их поведения. Все это "валяется под ногами": нужно только присмотреться, и вещи, значительные для нашего исследования, будут открываться сами.
Материал для феноменологии профанической любви можно найти у романистов и драматургов: ведь сегодня их излюбленными объектами стали любовь и секс. В своем роде их продукция имеет некую ценность свидетельства, "человеческого документа", хотя бы потому, что, как правило, реально происшедшее или личное переживание служит сюжетной основой художественного произведения. Несколько добрых слов их искусство все же заслуживает, ибо оно предлагает нам в достаточной степени правдивые описания мыслей, чувств и поступков героев, не всегда выдуманные. Интересно отметить, что там, где описываются чужие переживания, повествование напряжено, выпукло, целостно; все детали происходящего отчетливее, яснее, чем в реальности. "Свое" же — неполно, немо, почти сокрыто. Иногда этим романы и интересны; к тому же в них описаны весьма разные формы эроса.
В некоторых областях нашего исследования поиск материала труден. Например, почти нигде не описан оргазм как таковой, то есть "акме"[7] соития. Литература молчит. Буквально до вчерашнего дня на все это было наложено табу пуританства. Но даже в современных романах, даже более эпатажных, превалирует вульгарщина и банальность, использовать которую очень трудно. Пример — "Любовник леди Чаттерлей" Д. Г. Лоуренса, книга, которая в своей области и свою эпоху считалась своего рода "рекордом".
