Эрос — всегда захватывающий поток, открывающий иные миры. Это знали все и всегда — пусть смутно, но знали. Чтобы знать яснее, не доставало какого-то особого, тонкого чувства, превыше простой чувственности. Не доставало вектора перемещения среди перемещающихся уровней бытия.
У тех же, кто пишет наукообразные трактаты о сексе, дела обстоят совсем плохо. Знание глубин эроса почти полностью утрачено. Тем более знание того, что называют "ирреальным", но что на самом деле реальнее всего на свете. Чтобы познать, следует отбросить все душевно-лирическое, романтико-поэтическое, приукрашивающее, а значит и приуменьшающее значение чувств и страстей.
Продолжая наше обозрение, не обойдем, конечно, и того, что в дальнейшем будем называть профанической эротикой. Это, попросту говоря, весь опыт мужчин и женщин современного Запада и соответствующая литература. Значение, которое так называемые сексологи приписывают любви в целом и завершающему ее животному акту в частности, акту, в котором, как кто-то заметил, формируется существо сложное и ужасное, чрезмерно преувеличено. Ради скоротечных минут мужчина и женщина могут пожертвовать всем подлинно в них прекрасным (Барбюс). Возможно, многие с этим не согласны, им менее всего нужны "фантастика", персонализм, герметизм. Но мир вовсе не такой, каким он представляется нам ежедневно. Истоки же эроса не в сегодняшнем дне. Достаточно бросить взгляд на историю, этнологию, историю религий, мистериософию, фольклор, мифологию, чтобы быть уверенным в существовании различных форм эроса и эротического опыта, в которых брезжат глубинные смыслы, чреватые транс-физиологическими и транс-психологическими выходами.
Свидетельств этого, хорошо документированных в традиционных цивилизациях, друг от друга очень далеких, слишком много, чтобы избежать мысли, будто бы метафизика пола — чистая фантазия. Да, сегодня многие аспекты эроса атрофированы, латентны, почти не различимы. В обычной половой любви это только следы, знаки, чтобы их как-то выделить, выявить нужно нечто подобное дифференциальному и интегральному исчислению в математике. В самом деле, вряд ли древние сакрально-инициатические формы эроса случайны, вряд ли в них было что-то чего бы не было, пусть сокрыто, и в простом человеческом переживании. Но трудно представить себе, что же превратило переживание в привычку, бесконечно далекую от изначального опыта. Скорее всего, переживание это со временем выродилось, утратило остроту и просто отмерло в нашем цивилизационном цикле, ориентированном на материальный мир. Справедливо сказано: "Отрадно, что человечество занимается любовью глупо и бессознательно, как все, что оно делает; благодаря этому тайна любви еще занимает достойное ее высокое место
