- Видишь ли. - Голос его был таким же тихим и ровным, а меня всего трясло от волнения. - Он допустил, что перестройка четвертой и одиннадцатой дадут эффект, идентичный перестройке семнадцатой. Посчитали все вместе - чуть-чуть не совпадает, все же капелька до идеального остается. Стали считать только предложенную новую пару. Сначала все шло ровно, как с семнадцатой, после - резко поломалось.
Даже несмотря на волнения, я, засмеявшись, спросил:
- Уж не на «Аргусе» ли вы считали? Он тоже хохотнул (вспомнил) и сказал:
- Нет-нет. На «Снежинке» (была и такая).
- Ух, ты! - крикнул я. - Вот чудно! Я сейчас еду! Лечу!
О Натке я позабыл начисто, я думал только об одном и без всякого зазнайства: вдруг они без меня не справятся, я там необходим, но это никак, никак, никоим образом не бросает тень на папу, идея - его, а остальное - завитушки, детали.
- Спокойно! - сказал Зинченко. - Во многом я звоню, чтобы сообщить тебе новость. Но я против твоего приезда. Лежи.
- Да не буду я лежать! - крикнул я. - Знали ведь, что я заведусь, когда сообщали!
- Твоя заводка меня не интересует. Заводись на здоровье. Я же обязан был сообщить тебе новость? Это мой долг и твое право. Разве ты бы от него отказался, лишь бы не заводиться?
- Конечно, нет! Но я беру ответственность на себя. В личной карточке я распишусь, что встал с постели сам, никто меня не заставлял! Ну, товарищ Зинченко, ну, можно?
- Распишешься, когда тебе стукнет шестнадцать, - сказал он.
- А пока кто?! - крикнул я. - Мало ли что я ребенок, я все-таки, как-никак…
- Папа и мама распишутся. А ты пока ноль без палочки.
- А вы спрашивали его?! - крикнул я вдруг полушепотом, сразу разволновавшись от мысли, что папа мог быть против моего приезда и вовсе не потому, что я болен, а чтобы довести все до конца самому, Рыжкину-старшему, как бы опасаясь, что я… ах, какая гадкая все-таки мысль!
- Я категорически против твоего приезда, - сказал Зинченко. - Отец хочет, чтобы ты приехал, если ты себя хорошо чувствуешь. Но я против в любом случае. Еще рано. Да и незачем. Твое дело, малыш, фантазировать, а считать - наше дело!
- Он главнее, он отец! - крикнул я. - Он мой папа!
- А я Главный Конструктор корабля. Не фунт изюму!
- Ну и что?! А он мой папа! - крикнул я. - Он за меня распишется. Я себя чувствую нормально. Да вы что, смеетесь?! Какой-то грипп! Сейчас же вылетаю!
Он сказал вдруг:
- Ладно. Жди меня, я за тобой заеду. Оденься потеплее.
И повесил трубку.
