— Для начала недурственно. Двенадцать?
— Четыре, — сказал я.
— Ноль пять?
— Ноль один шесть шесть… — начал я, но не успел закончить, потому что все дружно захохотали.
— Из вас выйдет толк, — сказал начальник. — Когда это случится, мы придумаем что-нибудь новое.
— По-поз-жей, — сказал юноша, который выдавал мне числа. Он извлек из бронированного сейфа шахматы и шахматные часы. Остальные сгрудились вокруг.
— У нас обед, — объяснил мне один из болельщиков, когда я тоже встал рядом с играющими. — Обедаем мы после обеда. Жалко, обед короткий, очередь длинная, не всегда удается сыграть.
Играли в уголки, но шахматными фигурами и с часами, как полагается. Болельщики громко болели. Юноша, который выдавал числа, обыгрывал всех подряд.
— Псы! — громко рычал на болельщиков очередной поверженный, освобождая место.
— Ферзятиной ходи! — кричали болельщики. — Ходи слоневским! Ходи конюшней!..
— Это невероятно трудолюбивые люди, — рассказывал мне начальник. — У нас очень дружный коллектив, я вас уверяю. У вас тоже есть способности, я это вижу. У нас из вас выйдет талант, я гарантирую. Когда это случится, мы что-нибудь придумаем.
Обед кончился. Юноша спрятал шахматы и часы, потом запер сейф. Все потянулись к выходу — обедать, как мне объяснили. Остался один начальник. Он жевал бутерброд.
— Чем у вас занимаются? — поинтересовался я.
— У нас режим, — объяснил он, жуя. — Боюсь, ваш вопрос выходит за пределы моей компетенции.
Вскоре мои остальные коллеги вернулись и расселись по рабочим местам. Волосы на головах некоторых стояли дыбом. Они читали детектив.
— Шесть! — рявкнул вдруг юноша, который выдавал мне числа.
— Два, — четко среагировал я.
— Выбросьте свой будильник, — посоветовал юноша. — Шесть часов — пора делать ноги.
Рабочий день закончился.
— Главное, не забудьте о форточке, — сказал мне начальник, давая ключ. — Вы сегодня дежурный. Закройте, обесточьте и опечатайте.
— Но чем мы все-таки занимаемся? — спросил я.
— Это страшная тайна.
Когда он ушел — а ушел он первым — юноша, который выдавал числа, сказал:
— Мы работаем с временем. Но что мы с ним делаем, никому не полагается знать.
Я закрыл форточку, потом помещение и сдал ключ вахтеру — интеллигентному старичку с соответствующими манерами.
— Вы не в курсе, чем здесь занимаются?
Он прочитал номер на ключе.
— Так кто ж его знает, сынок, чем вы занимаетесь? Говорили, убиваете чего-то, и все. Больше ничего не слышал, сынок.
Я вышел под синее небо. Первые восемь часов истекли. Я сделал все правильно и не сомневался в высоких оценках. Но все-таки приятно было вновь очутиться на свежем воздухе, вдали от чудовищного мира абсурда. Улица была почти пуста, всего один пешеход двигался мне навстречу — здоровенный детина с рыжей бородищей во все лицо.
