— В тридцать втором. Я жила в Нью-Йорке, с сестрой. Потом — в сорок пятом, сразу после войны.
— Вы тогда были за границей?
— Нет, в Париже. Сестра тоже вернулась во Францию, как только узнала о смерти третьего мужа. Видите, как все запутано. Он был еврей и погиб в Дахау. Я провела в клинике много месяцев. Потом Глория вышла замуж — за очень богатого колониста, и я жила в их доме в Алжире, пока не начались известные вам события. Мой зять состоял в ОАС[26] и был убит при весьма загадочных обстоятельствах.
— Если я правильно понимаю, это вас так потрясло, что…
— Да, — кивает Жюли.
Доктор берет блокнот.
— Подождите, я запишу, это очень важно. Итак: все началось в двадцать пятом году. А как сложилась судьба первого мужа вашей сестры?
— Они развелись, тогда же, в двадцать пятом.
— Понятно. Второй кризис случился в тридцать втором году. Ваша сестра снова вышла замуж?
— Да, ее супруг занимался рекламой. Он погиб в тридцать втором.
— Весьма любопытно. Так, теперь сорок пятый, год смерти вашего зятя. Готов спорить, что четвертого мужа вашей сестры не стало в пятьдесят седьмом или пятьдесят восьмом.
— Все верно. В пятьдесят восьмом.
— И в том же году вы снова лечились от депрессии.
— Я была крайне ранима, доктор. Я не работала, жила в семье… в семьях Глории и глубоко сопереживала ее горю. Она держалась стоически — благодаря искусству.
— Давайте не будем торопиться. Сколько лет было вашей сестре в сорок пятом?
— Пятьдесят девять.
— И она все еще гастролировала?
— Удивительно, правда? Глория играла со струнным квартетом, имевшим большой успех. Работать она перестала, когда вышла замуж в пятый раз.
— Что стало причиной его смерти?
— Сердечный приступ.
— Как вы пережили траур?
— Довольно легко. Я не очень жаловала беднягу Оскара.
— В отличие от предыдущих?
Жюли слабо улыбнулась.
— Не подумайте ничего такого… Я не влюблялась в мужей моей сестры. Нелепая мысль. Никто не удостаивал меня вниманием. Я старалась держаться как можно незаметней и была бесполезным существом, ронявшим и разбивавшим все, к чему прикасались мои искалеченные руки.
Доктор закрывает блокнот.
— Я ни на чем не настаиваю и не строю предположений, просто констатирую, что у вас хрупкая психика и ваше состояние улучшилось без всякой видимой причины. Все верно? Меня это очень радует, но я бы рекомендовал проконсультироваться у невропатолога. Он наверняка поймет, почему вы решили не оперироваться. Еще не поздно передумать.
Доктор опускает очки на нос, скрещивает пальцы.
