Димка начал что-то говорить, но у меня в глазах пошли зелёные и красные круги, и я ничего не услышал.
Когда я очнулся, Димка с Лёвкой всё ещё сидели на нарах и смотрели на меня. У Лёвки на глазах были слёзы, и он всхлипывал, совсем как маленький.
- Ты что плачешь, Лёвка? - спросил я, и сам удивился тому, что у меня появился голос. - Мне уже лучше, и скоро я встану вместе с вами на Тропу.
Они дали мне ещё аспирину, потом согрели кофе. Лёвка сам сбегал с кружкой в речку и плеснул холодной воды в котелок, чтобы осела гуща.
- Я же вам приказал, чтобы вы оставили меня здесь и уходили…
- Нет, Молокоед, - возразил Димка, - это было бы не по-товарищески. Ведь мы же советские люди, а не сыны волка из Калифорнии или с Аляски.
- Но я же вам приказал, и вы обязаны были выполнить приказ командира.
- Приказ, конечно, есть приказ. Но не забывай, Молокоед: советские бойцы не бросают командиров на поле боя.
Хотя эти Димкины слова и шли вразрез с Джеком Лондоном,[35] но мне они понравились. Я бы тоже никогда не бросил Димку или Лёвку одного умирать в чьей-то хижине.
Весь день Димка и Лёвка так и просидели около меня. Лёвка, хоть и обжора, но тут не позволил Димке даже прикоснуться к муке.
- Это - Молокоеду! Мы здоровые, а его надо поддерживать.
И они легли спать голодные.
Утром мне стало лучше. Я попросил Лёвку достать книгу профессора Жвачкина «Полезные и вредные растения» и пойти в лес организовать что-нибудь для обеда.
Пока он ходил, мы развели костёр и поставили на огонь мучную похлёбку. Котелок уже кипел, а Лёвки всё не было.
- Лёвка! - закричал Димка, и сразу во всех концах долины протяжно застонало: «а-а», «а-а!»
- Место, действительно, проклятое, - засмеялся Димка. - Не то черти кругом засели, не то лешие.
Лёвка прибежал испуганный и, оглядываясь на лес, спросил шёпотом:
- Вы слышали? Они как сгайкались вон там, в лесу…
- Кто?
- Не знаю… Их много-много… И чего они гайкали: ловили, что ль, кого-нибудь?
- Тебя, труса, ловили, - расхохотались мы, и, чтобы наш интендант не боялся ходить в лес на заготовки, Димка закричал, приставив ладони рупором ко рту: - Э-ге-ге-гей!
- Е-е-е-ей, - откликнулись скалы на том берегу.
- Эй-эй-эй! - донеслось из леса.
А потом это «эй» послышалось уже где-то совсем далеко.
- Вот так штука! - удивился Лёвка. - А я чуть от страха не умер. Бежал так, что почти все корешки растерял.
Книга профессора Жвачкина мало помогла нашему интенданту. Сырые древесные корни да свежая сосновая хвоя - вот и всё, что он принёс.
