Эта неожиданная мысль не давала мне покоя. Но лишь потом, когда на повороте открылся наш дом, я осмелился и тихо спросил:
— Таня, ты можешь ответить честно?
— Постараюсь, — кокетливо сказала она.
— Мы шли прошлый раз, помнишь, мимо девчонок, они в мяч играли, у тебя по правде крошка в носок тогда попала?
Она помолчала немного и, улыбаясь, подняла на меня синие и такие большие свои глаза:
— Нет, не попала крошка.
— А зачем же ты…
— Разве не понимаешь? Просто мне нужно… Мне нужно, Петр, чтобы все видели и знали, что я хожу не одна, что у меня есть мальчик. Да, сильный такой, высокий, ростом сто шестьдесят пять сантиметров. Которого все уважают. В общем, который является моим рыцарем. Защитником. Мне без рыцаря и защитника ведь нельзя. Ты же видишь.
— А ручка тогда с балкона…
Таня легонько ударила меня по руке:
— Все тебе нужно знать! Какое это имеет значение? Разве тебе плохо дружить со мной? Мне кажется, очень многие мальчики должны завидовать тебе. Скажешь, не так?
Права была Таня. Конечно, завидуют. Лешка и разговаривать почти перестал.
Готовясь выходить из кабины лифта на своем пятом этаже, Таня ласково улыбнулась:
— Пока, рыцарь. Вкусные были конфеты? Следи за почтой. Я тебе напишу.
И я мог бы выйти на пятом этаже. Подумаешь, двадцать ступенек пробежать! Но я промедлил, и автоматические дверцы быстро закрылись.
Дома я поставил на буфет торт, а сверху положил сдачу.
— Как дела, орел? — спросил дед.
— Вот рубль и пятнадцать копеек сдачи.
— Э-э, орел, — дед даже присел, чтобы лучше посмотреть на мое лицо. — А почему блеску счастливого в очах не вижу?
Я присел на табуретку, положил руки на стол.
— Дед, скажи: сколько тебе лет было, когда залез от быка на дерево?
— А, — усмехнулся тот. — Татьяна рассказала. Да, пожалуй, сколь и тебе сейчас. Уши тогда болели у меня, мать завязала платком, и невдомек мне, не слышно, как бык сзади оказался. Увидел я, а он уж — вот, голову наклонил. Я и кинулся к черемухе, хорошо, что росла рядом. Успел забраться. Отсиделся.
— Четырнадцатый год, значит, был, — сказал я. — Ну, а с девчонками ты как? Не дружил?
— Вот ты о чем… — Дед огладил усы, собрал у глаз смешливые морщинки. — Как об этом сказать — дружил, не дружил? Пошли раз по ягоды, лет десять мне было. Много, помню, набрал ягод, а домой пошли — все Дашутке в корзинку и высыпал. Девчонка, через два дома жила. Беленькая такая.
— Она тебе нравилась? — спросил я.
— Должно так. Увижу ее — так и бегу навстречу. Ягоды тогда высыпал ей, а дома мать мне всыпала! Ягоды — не баловство было, не забава. Время какое? Империалистическая война, голодно. В кисель — ягода. А уж пирог с малиной или там с черникой испечет — праздник в доме.
