— Послушай, проклятый призрак, скажи мне одно: если я выиграю ее, буду ли я с нею всегда?
— Не знаю, — резко ответил призрак.
— А если я проиграю ее, что будет тогда?
— Не знаю.
— Лжешь ты, проклятый! Я вижу по демонским взглядам твоим, что ты знаешь это, — воскликнул Лугин в бешенстве. — Ты хочешь морочить меня? Это не удастся тебе!
Что это за глупая мистификация? Что значит: поставить душу на карту? Что это за глупая комедия?
Призрак посмотрел теперь на Лугина с нескрываемой, злобной насмешкой.
— Ты, кажется, хочешь смеяться надо мной? — все более и более выходя из себя, воскликнул Лугин. — Но тебе не удастся это! — Слышишь ли: говори мне сейчас, в чем твое проклятье, или я сумею вырваться из-под этого обаяния!
Призрак содрогнулся. Блестящие теперь глаза его устремились вдаль. Он помолчал одно мгновение, как бы вспоминая, и потом сказал с важностью:
— Сегодня вы можете узнать это.
— Говори же! — воскликнул Лугин в нетерпении.
Призрак уставился на Лугина своим адамантово-жестоким взглядом, который будто говорил: «принимаю на себя все последствия моих слов и поступков» — и сказал, точно отчеканивая каждое слово:
— Я проиграл в карты честь моей дочери — молодому офицеру, моему сослуживцу.
Лугин вскочил.
— Но кто же дочь твоя?
— Вот, — ответил призрак, указав на призрачную женщину.
— Призрак? — воскликнул Лугин, боясь взглянуть в ее сторону.
— Душа, — ответил старик.
Лугин молчал.
— Когда же, где и как она умерла? — медленно, будто в изумлении, спросил он.
Старик вдруг улыбнулся какою-то улыбкой позора.
— Давно, много-много лет тому назад, — заговорил он: — она, опозоренная, выпила целую склянку морфина — в этой самой комнате, на этом самом месте, где вы стоите — в середу, — добавил он.
— На каком же кладбище ее могила?
— Самоубийц на кладбище не хоронят, — сказал как бы внушительно призрак, и лицо его мгновенно приняло опять выражение бесповоротной, жестокой злобы.
Лугин молчал: он был потрясен.
— И ты, подлый дух, второй раз проигрываешь свою дочь в карты? — медленно и тихо, с глубоким негодованием, проговорил Лугин.
Злоба и жестокость, изобразившиеся на лице призрака, стали теперь бесконечными. Казалось, Лугин причинил ему словами своими страшную боль. Что-то мстительное исказило лицо его. И вот, вместо ответа, — это было невероятно и неожиданно, — но призрак вдруг сделал какую-то странную гримасу и оскалил зубы…
Лугин молчал в изумлении, не спуская глаз со страшного виденья. Потом он засмеялся и сказал:
