Вадим Петрович открыл крышку кастрюли и притворно схватился за сердце:
– Не могу! Мочи нет терпеть такую прелесть. Кулинарный апокалипсис! Так будет выглядеть смерть моя – три всадника везут блюда с твоей стряпнёй, а впереди, главный, бледный, несёт кастрюлю с борщом… И я падаю замертво с сердечным приступом!
Софья отняла у Вадима Петровича крышку от кастрюли и сердито водрузила её на место:
– Сперва принесите всю мебель, не заставляйте маму ждать у подъезда. И вообще, тебе много борща нельзя – видал свой живот? Тем более никаких отбивных и блинов. Для тебя я салат из морковки и свёклы нарежу! Там нет ни жира ни холестерина.
– Какой холестерин? У меня сосуды как у новорождённого, можно в Кунсткамере показывать! – обиженным голосом заявил Вадим Петрович.
– Парня своего накормила, неужели бедного отца не накормишь?
– От каждого по потребностям, каждому по труду! А ты у нас в избыточном питании не нуждаешься и лентяй!
– Один половничек, дочура.
– А кто работать будет?
– Как кто? Посмотри, каков у тебя молодец. На нем пахать можно!
Дима вздохнул и сокрушенно посмотрел на свои дорогие брюки, в которых пришел заниматься – им угрожала досрочная химчистка. Но Вадима Петровича теперь было не отодрать от кухонного стола даже подъемным краном: он сидел, поскуливая, как щенок корги, и умильно глядел в глаза дочери.
– Дима, мне придется накормить этого голодного барбоса, – сдалась Софья.
– Да, разумеется. Там немного таскать – всего-то пара шкафов, кресло и еще чуток мебели, – вымученно улыбнулся он. – Ну, еще краски, инструменты, две картины, но это же мелочь.
– Еще кисти и гвозди, их тоже не забудь, – пробубнил Вадим Петрович с набитым ртом: он уже вовсю наворачивал борщ. – Знаешь, сколько я в твои годы вещей перетаскал? Я в студенческие годы грузчиком подрабатывал, так-то. Все, иди, иди!..
Дима, испытывая острое желание когда-нибудь проверить на прочность лысую макушку прожорливого софьиного папаши, отправился за очередной партией товара. Когда он через полчаса внес в квартиру разборный шкаф, стулья, кресла и картины, Вадим Петрович переключился с борща на десерт – он макал в малиновое варенье блины, поднимал голову и проглатывал угощение целиком, как тюлень в цирке. Время от времени он хвалил Софью за кулинарное мастерство и почесывал себе пузико.
– В наше время редко встретишь такого трудолюбивого парня, – с трудом оторвавшись от блинов, заметил он. – Теперь все любят только пожрать да от работы отлынивать! Где ты, моя молодость?
