На экране появляется диктор. Кто-то щелкает выключателем. В холле молчание. С тяжелым сердцем расходятся жители отеля по номерам.
- Пап, а куда он складывает полномочия? Отец невесело усмехается.
- Сложить полномочия - значит уйти в отставку. Народ избирает президента на шесть лет, а он сказал, что не оправдал доверия, не справился с управлением большой страной…
Вика укладывает Мишутку, сама ложится рядом, смотрит в потолок и думает:
«Почему президент Насер не справился со страной? Значит, он что-то делал не так. А что? Отдал феллахам землю - хорошо. Дружил с нами - очень хорошо. Разрешил арабчатам играть на газонах - разве плохо?.. Вот, наверное, радуется бизнесмен средней руки! Пляшет перед телевизором и гладит пухлыми ладонями лицо, молится своему буржуйскому богу. А Аза и Леми и эту новость прослушали с оттопыренным мизинцем. Настоящая мадемуазель не интересуется политикой… Выходит, бизнесмен средней руки оказался прав - все египтяне против Насера… Что же будет?»
С улицы доносится приглушенный шум мотора. Вика выглядывает в окно: чуть подсвечивая затененными фарами, под козырек отеля заплывает автобус. Белеют шлемы мотоциклистов-полицейских. В отеле голоса, шаги; удаляется по лестничному пролету Настькин рев. Слышен крик мамы-Лисицыной.
Вика и папа выходят из номера.
Мадам Лисицына волочит по лестнице Светку, догоняет работника посольства.
- Я вас умоляю, нет, я требую! Я требую… Посольский оборачивает синее от бессонных ночей лицо:
- Летят только дети дошкольного возраста. Всем не хватит места.
С площадок смотрят вниз жильцы отеля.
- Одно лишнее всегда найдется. У меня ребенок!
- Ведите себя достойно, - говорит папа. - У нас у всех дети.
- У вас в Москве еще двое! А у меня одна! Одна! - мама-Лисицына плачет настоящими слезами.
- Пойдем, мам, не надо, - тянет ее Светка назад.
Вика возвращается к окну. Автобус внизу разворачивается и направляется к набережной. Настьку Черных и других малышей увозят в Каир-вест. Где-то над Средиземным морем летят наши самолеты, чтобы забрать их на Родину.
В автобусе Настька, конечно, заснет, спящую ее мама внесет по трапу, не разбудит и в Шереметьеве. А проснется Настька завтрашним утром в Москве, за три тысячи километров от Каира.
Далеко в Атлантике торопится, режет острым носом волну теплоход «Иван Франко». Скоро кончатся эти тревожные дни…
