— Сама как-нибудь разберусь, — огрызнулась Наташа, пребывавшая сегодня не в духе и еще больше огорченная тем, что ее мысленный прогноз оправдался. А значит, все действительно движется по замкнутому кругу, ничего не меняется в отношении к ней других медсестер, а главное, Андрея. — И без советчиков тошно, — добавила она и рывком стянула с ноги второй носок.
В этот самый момент дверь сестринской распахнулась. Наташа еще продолжала стоять развернувшись к двери, в белых трикотажных трусиках, когда на пороге в растерянности замер Андрей Станиславович.
— Ой, извините, девочки, я не постучал! — выдавил он из себя после секундной паузы и быстро ретировался. Дверь мягко закрылась, а Наташа без сил опустилась на пол. Она не могла понять, как это случилось, а главное — почему так громко хохочут девки. Их смех наверняка слышал Андрей, стоящий в коридоре.
— Ой, не могу! — приговаривала Жанна. — Это надо же какая комедия!
— А мы-то, дуры, ее учим, как посмотреть, как сесть. Она и без нас вон как грамотно выступила! — подхватила Олеся.
И Наташа не могла понять, как объяснить им, что над этим нельзя смеяться, что это не школьные шуточки с мальчиком, нечаянно ворвавшимся в раздевалку для девочек, что тут совсем другое, про что нельзя говорить «грамотно выступила». Ей вдруг стало невыносимо стыдно и захотелось расплакаться. И она, уже с неизбежной ясностью осознавая, что останется на всю жизнь глупой недотепой, вламывающейся в предусмотрительно запертый душ в самый неподходящий момент, оголяющейся при мужике до ужасных, трикотажных трусов, быстро накинула халат, всунула ноги в белые кожаные сабо и с дрожащими в глазах слезами выскочила из сестринской.
* * *
В офисе «Арбата» было тихо и прохладно. Сентябрьское солнце, не греющее, а именно, пекущее, основательно нажарило сквозь шерстяной костюм Оксанины плечи и спину. Поэтому она облегченно вздохнула, когда, закрыв за собой тяжелую дубовую дверь с позолоченной ручкой, вошла наконец в помещение. За время ее почти двухнедельного отсутствия ничего здесь не изменилось. Так же спокойно, респектабельно, изысканно и безлюдно. В приоткрытую дверь кабинета она увидела, как девочка-референт в неизменной белой блузке и строгой юбке что-то печатает на компьютере. Пощелкивали клавиши, экран подмигивал голубыми искорками. Оксана, стараясь не шуметь, прошла дальше по серому в черную крапинку ковролину, после евроремонта аккуратно заправленному под плинтус. Ей не хотелось отмечать свое присутствие стуком каблуков в этом сонном царстве, и она уже пессимистически предполагала, что сегодня, наверное, уйдет с тем же, с чем и пришла, — то есть без работы! Нет людей, нет деловой суеты, значит, нет и контрактов.
