— У Севостьянова от ужаса даже уши побелели, — шепнул Вадим, когда Андрей рядом с ним прислонился к стене. — Жалко пацана…
Мальчишка явно находился в болевом шоке и ничего не чувствовал. Что касается хирурга Славика, то он наверняка сидел где-нибудь в одиночестве, уставившись в стену перед собой и холодея от одной мысли о предстоящей операции. Способность осознавать действительность не потеряла скорее всего только мать, такая же неуместная в этих стенах со своими залитыми лаком каштановыми локонами, как и Потемкин с алыми розами в руках.
— Ты думаешь, он справится? — шепотом спросил он у Вадима, стараясь не привлекать к себе внимания окружающих.
— А от него тут уже ничего не зависит, — Гриценко пожал плечами. — У мальчишки вот-вот начнется агония. Ну еще час ему, ну два осталось… Так что тут ни студент, ни профессор уже не помогут.
— И все-таки не хотелось бы, чтобы это был студент…
Вадим отлепился от стены и посмотрел на него с любопытством энтомолога, разглядывающего диковинного кузнечика. И Андрей с каким-то полуиспугом-полуудивлением заметил, как в глазах его вспыхнули веселые искорки, точно такие же, как во время недавнего разговора об Оксане.
— Ты на что это намекаешь, друг мой? — поинтересовался Гриценко с вполне светской иронией. — Уж не на то ли, что кому то из нас нужно встать к столу вместо Севостьянова?
— А почему бы и нет? — Потемкин чувствовал, как к горлу подкатывает ярость.
— Нет — потому что нет. Потому что тебя ждет невеста, а меня жена, если угодно, с котлетами и борщом! Потому что наше дежурство кончилось. И самое главное потому, что это ничего не изменит. А исключительно для последующего самолюбования: «Вот какой я хороший! Попытался что-то сделать, хоть и знал, что бесполезно». Я лично палец о палец не ударю и тебе не советую!
Последнюю фразу он произнес довольно громко. Женщина, сидящая на кушетке, подняла свое заплаканное, опухшее лицо и недоуменно посмотрела в их сторону. Казалось, она не понимала, о чем и зачем теперь можно говорить.
— Кстати, вот эта же дама, когда очухается, — Вадим кивнул головой в сторону матери, — побежит жаловаться по всем инстанциям. Будет кричать, чтобы проверили квалификацию хирурга, который зарезал ее сына. Тебе это сильно надо?.. Ну что молчишь?
Он так и не выбился из спокойного тона светской беседы, и рыжие «бесенята» по-прежнему плясали в его глазах. Им было там удобно, а главное, привычно.
Андрей достал из кармана джинсов спичку, переломил ее двумя пальцами, обломки спрятал обратно в карман, а потом тихо сказал:
