— Нет. Сейчас выскочу на улицу на пять минут и вернусь.
— Понятно. — Славка флегматично качнул головой. И было совершенно неясно, огорчило его это известие или обрадовало. На его длинноносом лице вообще трудно было что-либо прочитать. Он и операции проводил с тем же философским видом полной покорности судьбе, и больных осматривал, и, наверное, даже целовался с женой. Белую в зеленый цветочек кружку он в очередной раз поднес ко рту, а Андрей, прыгая через ступеньки, побежал вниз по лестнице…
Цветы продавали прямо перед входом в больничный городок. «Цветочники» довольно быстро разобрались, что ближайшая станция метро, окруженная целой букетной оранжереей, достаточно далеко, а молодых мам забирают из роддома каждый день. Поэтому перед маленькой кирпичной проходной со строгим омоновцем появился настоящий базарчик с высокими конусообразными вазами, стеклянными ящиками и горящими внутри их свечами. Здесь продавали и роскошные розы, и изысканные хризантемы, и официальные гвоздики, а одна дама так и вовсе шла в ногу со временем. Во всяком случае, Андрей сразу подумал, что она прочитала тот же дамский журнал, что и Оксанка. А точнее статью про то, как организовать первый день новорожденного младенца дома и, в частности, что девочку положено встречать розовыми цветами, а мальчика — голубыми. Перед дамой, черноволосой, полной, кутающейся в джинсовую «косуху», на раскладном столике стояли чудесные букетики из необычных нежных цветов. Они, в самом деле, были розовыми и голубыми, как ленточки на детских конвертах. А еще над ними легким облачком парили мелкие белые «звездочки» на тонких стебельках.
— Берите, берите, молодой человек, — зычно и авторитетно предложила дама, перехватив его взгляд. — Пыльцы на них нет, аллергии не вызывают, для такого случая в самый раз. У вас мальчик? Девочка?
— Да у меня пока еще никого, — спокойно улыбнулся Андрей.
— А! — грустно кивнула головой цветочница, стремительно теряя к нему интерес.
Он еще раз взглянул на розово-голубые букетики и подумал, что встречать Оксанку из роддома нужно будет именно с такими цветами. А пока, наверное, лучше розы…
Выбрать розы оказалось делом совсем непростым. Ему предлагали белые на толстых темно-зеленых стеблях, бордовые, цветом напоминающие свекольник, маленькие бутоны, погруженные в пышную зелень и обернутые сверкающим целлофаном. В конце концов он взял три классически красные и отправился обратно в отделение.
Розы пахли просто великолепно! Оксанка, не переносящая духов со сладким цветочным запахом, обожала запах натуральных цветов. Она всякий раз замирала возле какой-нибудь вазы, привстав на цыпочки и блаженно зажмурив глаза, как кошка, учуявшая запах валерьянки. При этом тонкие ноздри ее слегка подрагивали, а на губах блуждала неясная улыбка. Андрей этого не понимал, но по ее просьбе старательно принюхивался, а потом совершенно серьезно говорил: «Ну, ва-аще!» И поворачивал к ней лицо с бессмысленными, сведенными к носу глазами. За что обычно получал по лбу… Сейчас ему казалось, что розы оставляют тень своего запаха на стерильных стенах отделения, и что это аромат радости и надежды — чувств, как известно, более чем полезных для больных. Но он имеет право быть глупым и наивно-счастливым, потому что сегодня день рождения любимой женщины, которая очень скоро станет его женой. И вообще дежурство благополучно заканчивается через десять минут, Севостьянов, уже, наверное, готовится к вечернему обходу. Неожиданно Андрей остановился и принюхался: сладкий аромат роз тяжело и страшно перекрывался густым запахом свежей крови…
