Сейчас под глазами у нее были темные круги, она выглядела так, словно пришла сюда после бессонной ночи.
– Старые знакомые, – сказал Кощей. – Живете здесь?
– Нет, к товарищу иду.
– Знакомьтесь, это – Лиза.
– Здравствуйте, – сказала она. – Мы, кажется, встречались. Как и все в нашей большой деревне. Вы идете к соседям Володи Кононова, верно?
Я кивнул.
– У меня к вам просьба. В его комнате остались кое-какие мои вещи. Я бы хотела их забрать, но проблема в том, что его дверь опечатана.
– Как же я могу вам помочь?
– Его окно выходит на тот же балкон, куда выходят окна ваших друзей. С этого балкона можно забраться в его комнату.
– Но окно, наверное, закрыто.
– Оно открыто. Его оставили открытым, чтобы там проветривалось. Если бы вы попросили своих друзей, чтобы они позволили мне выбраться на балкон… Вы можете?
– Давайте попробуем. Главное только, чтобы у них кто-то был дома.
– Ну, всё, оставайся здесь, – сказала она Кощею, и в голосе ее уже не было дружелюбия, а одна только усталость. – Я постараюсь быстро.
Дверь открыла Света.
– Привет, – сказала она, – а Мишки нет.
Когда я ей изложил суть дела, ее явно охватил азарт.
– Ну, давайте!
Она ступила на диван и, с треском освободив рамы от склеивавших их бумажных лент, открыла одну створку.
– Пролезете? Только разуйся, – сказала она мне, хотя требование относилось к нам обоим.
Я снял туфли, взяв их в руки, встал на диван, оттуда переступил на подоконник и спрыгнул на балкон. Надел туфли снова. За баллюстрадой стояла, едва покачивая пятнистой листвой, прозрачная стена платанов.
Лиза уже была на подоконнике.
– Помогите даме, пожалуйста. – Она протянула мне руку.
Балкон был заставлен всяким хламом, словно вывалившимся сюда из тесных квартир: напрочь проржавевшим велосипедом, фанерными почтовыми ящиками с расползшимися, сделанными химическим карандашом адресами, чемоданами с протертыми углами, погнутой и тоже ржавой птичьей клеткой, сундуком с облезшей кожей. Окно квартиры Кононова было распахнуто настежь, прорванный в нескольких местах занавес вздувался парусом и снова опадал. Одну створку окна придерживал утюг, вторую – чайник.
– Ну, вы – первая.
– Нет, вы первый и подадите мне руку.
В комнате пахло хлоркой. Ведро с раствором стояло посреди комнаты. У одной стены был диван, у другой – допотопный шкаф с зеркалом, у окна – этажерка, книги были сложены на ней кое-как, часть лежала на полу. Эта комната была больше двух комнат Климовецких, вместе взятых. Нетрудно было представить, как им всем не спалось от мыслей о предстоящем расширении.
