– Эта девица оказалась столь незавидной невестой? – спросила Лора. Благодаря какому-то чуду ей удалось подавить дрожь в голосе.
– Нет. – Эйвери снова пожал плечом. – Нет сомнений, она была из хорошей семьи и с приличным приданым. Однако она была слишком молода, да и он тоже. К тому же оба знали друг друга всего несколько недель.
«Пять недель. Четыре недели как любовники, и этого времени оказалось достаточно, чтобы сделать ребенка».
– Пирс ужасно волновался, твердил, что проболеет шесть лет, если понадобится. А полтора месяца, оставшиеся до совершеннолетия, для него сущий пустяк.
– Но он все же вернулся на службу.
Лора вцепилась в спинку ближайшего стула. Пирс уехал, оставив лишь короткую записку: «Я должен отправиться в Испанию. Сейчас мы не можем пожениться. Жди меня. Не знаю, сколько времени пройдет…» В то утро Лора сидела держа эту записку в руке. В то утро она поняла, что означает прекращение месячных, которые наступали с точностью часового механизма. Она забеременела, а любовник бросил ее.
– Кузен был романтиком. Наивным и бестолковым романтиком, – с горечью сказал Эйвери. – Он разбил сердце матери, поступив на военную службу, он принес присягу, а вообразив, будто влюбился, решил нарушить ее. Кузен соврал, чтобы остаться в Англии, притворился больным, тогда как его товарищи вернулись на поле боя. Я говорил ему, что поступать так бесчестно, что присяга офицера стоит выше любовной интрижки с девушкой, которая вполне может подождать его. А если не сможет, тогда ей не суждено стать женой солдата. Я спросил его, – твердым голосом продолжил Эйвери, – не отговорка ли все это и не испугался ли он вернуться в армию.
Лора села, ноги уже не держали ее.
– Вы назвали его трусом?
– Да, косвенно.
– Значит, он вернулся в Испанию, бросив девушку, и почти сразу же погиб?
– Да. – Это резкое слово прозвучало в теплом воздухе, пропитанном ароматами сада, точно выстрел.
Лоре однажды уже приходилось испытать горечь разочарования. Тогда она чуть не лишилась сознания. Она чувствовала себя опустошенной, но сейчас ей было еще хуже. Лора смотрела на Эйвери. Тот отвернулся от нее. Что это было? Исповедь? Но он говорил сердито, будто Пирс сам был виноват в своей гибели.
Шпага Пирса висела совсем близко, надо было только руку протянуть. Лора живо, будто во сне, представила, как она хватает шпагу и протыкает широкую спину Эйвери. Она слышала неприятный звук, точно шпага задела кость и твердую мышцу. Лоре казалось, будто кровь течет по ее рукам. Она тряхнула головой и поморгала: шпага висела на прежнем месте. У Лоры громко стучало сердце. Когда она заговорила, казалось, будто ее голос звучит издалека. У Лоры возникло ощущение, что она вот-вот упадет в обморок.
