Он медленно глотал напиток, прислушиваясь к затихающему шуму города. За окнами сверкали фары машин, пешеходы торопились домой, но в клубе царили покой и порядок. Так было всегда. Собственно, по этой причине он и стал его членом – его привлекала атмосфера стабильности. С потолка свисали антикварные люстры, в дальнем конце зала стоял огромный концертный рояль. Несмотря на традиционную атмосферу, здесь собирались деятельные, предприимчивые люди – сливки общества. Мало кто мог претендовать на членство, однако среди тех, кто был в нем заинтересован, оказалось немало влиятельных людей, готовых закрыть глаза на ошибки молодости: его кандидатуру предложил министр правительства, а поручился за него пэр Англии. Это вызывало у Коннела мрачную усмешку. Кто бы мог подумать, что он, рожденный в такой низкой доле, будет водить компанию с богатыми и могущественными?
Коннел дал знак, чтобы зажгли огонь в камине. Эмбер отложила льняную салфетку. Утолив голод, она откинулась на спинку кресла и огляделась, напомнив бездомного котенка, которого подобрали на улице и принесли в тепло. Коннел хотел бы знать, что думал официант, собиравший со стола тарелки, ведь женщины почти не появлялись в закрытом мужском клубе. Здесь проходили переговоры, на красивой террасе за бокалом вина заключались важные сделки. Коннел изредка приглашал своих пассий, но впервые его дама была одета не в дорогой шелк, а в узкие джинсы и свитер, а ее глаза казались черными от избытка макияжа. Однако, кроме нее, никто не возбуждал в нем такого желания, не говоря о спонтанной эрекции.
– Что ж, – сказал он, тяжело опуская бокал на стол и сводя брови в грозную, как он надеялся, гримасу. – Думаю, ты наглядно убедилась, что независимость для тебя не вариант, если только не захочешь повторить печальный опыт. Вопрос в том, готова ли ты смириться и прислушаться к голосу разума?
Эмбер ответила не сразу, ее смущал требовательный взгляд Коннела. Она чувствовала себя гораздо лучше после того, как поела, но теперь ее беспокоил другой голод, и она не знала, как с ним бороться. Причина крылась не в том, что Коннел Девлин привел ее в элитный лондонский клуб, где меньше всего ожидаешь увидеть таких, как он. Ее не очень беспокоило то, что он напоминал леопарда в человеческом облике, – опасного хищника, устроившегося отдохнуть в старинном кожаном кресле. Тревожило другое: слабый мужской аромат, проникавший в ноздри от мягкого шарфа, который Коннел обмотал вокруг ее шеи. Нельзя отрицать, что ее взволновало прикосновение его пальцев, пусть и совершенно невинное. Разве ей не хотелось большего, хотя прежде рядом с мужчиной она застывала, как ледышка.
