Основательный, грузный, добропорядочный Мовилэ, едва переступив порог, поклонился в пояс и начал длинное, цветистое приветствие, от которого фельдмаршал уклонился. Поднявшись с дивана, разведя свои огромные лапы, пошел навстречу своему гостю, обнял его и облобызал.
— Рад видеть тебя, мэрия та. Так, кажется, у вас величают. Извини, что мое изучение молдавского языка остановилось на этих двух словах, что поделаешь — война! Вот сокрушим турок, твоя боярыня, даст бог, в очередной раз разрешится от бремени, ты позовешь меня в кумовья, я посажу всех твоих чад на колени, и побей бог, если не заговорю с ними на самом что ни на есть вашем языке!
— До того дня еще нужно дожить, — сказал Мовилэ, и голос его дрогнул.
— Ты пришел ко мне с плохими новостями?
— Никаких новостей, кроме той, что погибла Салкуца.
— Салкуца — это княжна ваша какая-нибудь?
— Салкуца — это деревня.
— И что с той деревней стряслось?
— Ее больше нету. Она сметена с лица земли.
Потемкин склонил набок огромную нечесаную голову и долго, как произведение искусства, изучал опечаленного боярина. Вот уж действительно некстати — впереди бал, впереди первая красавица России, мечта его жизни, а тут опять эти распроклятые дела…
— По существующему соглашению, — сказал он, — ее императорское величество гарантирует возмещение всех понесенных убытков.
Мовилэ грустно улыбнулся.
— Речь не об этом, ваша светлость. Возвращают копейку к рублю, возвращают слово к песне, возвращают ребенка к матери при условии, что есть к чему возвращать. А если порушен корень, если сама основа порушена…
— Друг мой, деревни продаются и покупаются наравне со всем прочим товаром, разве это не так?
— Продаются и покупаются — это так, но отправленные на тот свет деревни обратно не возвращают.
— Запросите штаб, — сказал главнокомандующий, несколько понизив голос, Попову.
— Нет надобности, Григорий Александрович. Я только что на ваших глазах знакомился с донесением об этом деле.
— Почему не доложили по разряду «чрезвычайное»?
— Ничего чрезвычайного в этом не усмотрел. Турки пленили один наш дозор. Генерал Каменский их наказал, разбив целый конвой. Поскольку обе операции произошли неподалеку от деревни Салкуца, турки заподозрили ее в кознях против них. Напав ночью, они сожгли ее, уничтожив при этом мужское население, которое, впрочем, было не так уж велико.
— О, если бы все было так кратко, если бы все было так просто, вздохнул Мовилэ.
— Тогда расскажите подлиннее и посложнее, — предложил Потемкин.
