Серебряный крест | страница 74
– Мартина говорит, что у них ничего нет.
– Ты уверен?
– Да, она умная девушка и зря говорить не будет.
– Понаблюдай за ними. Завтра они будут у Франтишка на стройке.
– Ловко вы их пристроили.
Мужчина усмехнулся.
– Только все напрасно. Антуан недоволен.
– Не расстраивайтесь. В последнее время он всем недоволен.
Ухо мое затекло и прилипло к двери. Стараясь не дышать, я осторожно освободилась и бросилась бежать назад к Андрею. Нужно было поскорее рассказать ему, куда мы попали. Я с силой толкнула тяжелую дверь, она проскрипела мне в ответ и немного приоткрылась. Этого было достаточно, чтобы я со скоростью снаряда вылетела на улицу.
На ступеньках меня никто не ждал. Я обежала вокруг здания, но брата не нашла. Заподозрив неладное, я набрала его номер телефона. Длинные гудки в трубке проникали в мозг и заставляли холодеть от предчувствия опасности.
Андрея нигде не было…
42
Бархатный желтый плащ Марии намок, и она с трудом брела по обочине дороги. Дождь лил навстречу, и его холодные тонкие струи проникали под капюшон и стекали по груди. Не обращая на это неудобство никакого внимания, она старалась как можно бережнее укрыть плащом от непогоды своего младенца. Ребенок у нее на руках еще посапывал, но маленький носик уже жмурился и начинал искать в воздухе запах молока. Значит, надо где-то присесть и покормить малышку. Хорошо, что это девочка и весит она не так много. Ребенок открыл глазки, и Мария наклонилась, чтобы поцеловать маленький теплый лобик.
– Ты моя красавица! Скоро мы уже будем дома. Потерпи немножечко.
Малышка зашевелилась и причмокнула губками. Все. Дальше идти нельзя. Надо кормить ребенка. Дождь усиливался, и уже не было слышно даже своих шагов. Размокшая грязь чмокала, засасывая боты. Чтобы не потерять обувь, Мария привязала их шнурками покрепче к ногам, и теперь распухшие ноги молодой женщины были все в шрамах. Мария не чувствовала ни боли, ни усталости. Только бы подальше уйти от безумств, творящихся на улицах Парижа, и унести свое дитя. Мужа ее убили на баррикаде, и теперь единственная надежда была на родителей, которые жили в небольшом домике в окрестностях Парижа. Она их единственная дочь и могла рассчитывать на родительскую помощь для себя и своей малышки.
Женщина уже собралась было свернуть с дороги в поле, приметив небольшой холмик с высоким деревом, но поскользнулась в топкой грязи, и девочка выскользнула у нее из рук. Мария потянулась за белым свертком в грязной колее дороги, но стремительно несущиеся и неизвестно откуда взявшиеся лошади, запряженные в тяжелую карету, отбросили ее от малышки, которая через мгновенье уже исчезла под лошадиными копытами и колесами кареты. Неистовый женский крик, пронзивший дождевую завесу, заставил вздыбиться лошадей, и карета остановилась. Мария опустилась на колени, и погрузила свои руки в тяжелую черную грязь, стараясь найти опору. Потом она бросилась под колеса, быстро разгребая грязь руками, стараясь отыскать то, что осталось от ее ребенка. Слезы солеными струйками смешивались с дождем, стекая по лицу. Рыдания ее становились все громче, потом вдруг прервались на какое-то мгновение – она нащупала кружево пеленки и потихоньку стала тянуть ее на себя. Маленький комочек из грязи и крови лежал перед нею, и она бережно прижала его к груди, окончательно испачкав свой красивый желтый плащ.