— Я даже скажу тебе, в чем он наврал. Он допрашивал Дюкова, правильно? И ты об этом знаешь.
Андрей не ответил. Клавдия повернулась к нему, ожидая увидеть покаянный взгляд, но Андрей убежденно мотал головой — дескать, ничего подобного.
— Ладно, — сказала она скрепя сердце, — не хочешь говорить, не надо.
Возле больницы Андрей вдруг заволновался.
— Может, вы меня домой отпустите? Чего я с вами шатаюсь?
Ирина посмотрела на него внимательно и сказала грустно:
— Да, время хороший доктор, но плохой воспитатель. Отпустим его, Клавдия Васильевна? Все равно ведь не джентльмен.
— Идите, Чиханков, — махнула рукой Клавдия.
Она тоже делала вид, что разочарована в Андрее, но на самом деле ей хотелось побыстрее от него избавиться. Клавдии надо было что-то важное побыстрее сказать Ирине.
Чиханков выскочил из машины и побежал к дороге.
— На чем он сейчас домой доберется? — все-таки посочувствовала ему вслед Ирина.
Клавдия ничего не ответила. Достала из сумки свой табельный пистолет и передернула затвор.
— Ого! — ахнула Ирина. — Даже так?! Я стрелять не люблю, Клавдия Васильевна. Вы думаете, придется?..
— Ириш, мы, помнится, с тобой на «ты» перешли. Что ты все выкаешь?
— А я не взяла пистолет.
— И не надо, это я так, для собственного покоя. Ничего там страшного.
Они двинулись ко входу, Ирина впереди, Клавдия чуть сзади. Дежкина не выдержала и рассмеялась:
— Прямо коммандос какие-то. Если уж мы с тобой такие трусихи, может, наряд вызовем?
— Да чего бояться? Подумаешь.
Ирина толкнула входную дверь, и они вошли в больницу.
Было темно, тихо и только как-то нервно мигала лампочка на пульте у дежурной.
Самой дежурной на месте не было.
— Он в какой палате? — почему-то шепотом спросила Ирина.
— Он в реанимации. А в какой палате — не знаю.
— Интересно, куда дежурная подевалась?
Теперь было ясно, почему на их звонки никто не отвечал.
— И где ее искать, эту реанимацию? — спросила Клавдия.
— Найдем, — успокоила Ирина. — Мы же сыщики. Дедуктивным методом.
— Это как?
— Обычно реанимационное отделение устраивают подальше от входа, в каком-нибудь тихом углу, отгораживают десятком дверей и стекла замазывают белой краской.
— У меня есть более верная примета, — сказала Клавдия серьезно. — Там еще надпись должна быть.
Но от шутки напряжение не пропало. Они шли по пустым, гулким коридорам, казалось, их шаги раздаются жутким громом и должны перебудить всю больницу, но никто им на пути не попался.
Реанимация оказалась на четвертом, предпоследнем этаже, действительно отгороженная от мира живых стеклянными дверьми, замазанными белой краской.
