— Это противоречило бы твоему приказу. Ведь ты приказал нам перекрыть им дорогу, что мы и сделали. Они оказались достаточно умны для того, чтобы не ехать по улице, а пробираться пустырем, что лежит между улицей и рекой.
— И вы туда не сунулись?
— Нет. Разве можно покинуть пост? Смелый человек охраняет свой пост, и его оттуда сдвинет только смерть.
Он произнес это с таким важным видом и посмотрел на меня столь гордо, что я не удержался от соответствующей мины, и это было сразу же подмечено моим верным хаджи:
— Сиди, не раздражай их, лучше тебе закрыть рот, иначе проглотишь этого бравого парня.
Ну что мне было делать с такими вояками? Ругать их или, наоборот, хвалить?
В этот момент судья тихо сказал:
— Эфенди, сейчас как раз время.
— Для чего?
— Ты ведь обещал насчет хаджи, помнишь? Или ты не держишь слово?
Я, право, не знал, что мне делать — смеяться или сердиться. Доброго служаку больше заботила сопротивляемость Халефа пулям, чем расследование уголовного дела.
— Утром, когда выспимся, не сейчас. А теперь исполняй свой долг.
— Как это?
— Вот стоит коджабаши, а у тебя в руках сюртук.
— Мне нужно его ему показать?
— Конечно, и деньги у тебя на руках. Все ждут, как ты будешь его обличать, а ты все тянешь. Похоже, ты уклоняешься от своих обязанностей…
— О нет, эфенди. Ты сейчас убедишься, сколь серьезно я отношусь к своему долгу.
— Надеюсь, ты меня не разочаруешь.
Служанкам было приказано вновь развести огонь, и теперь на дворе можно было разглядеть лица присутствующих. Судья вышел вперед и прокричал:
— Вы, дети Корана и сыновья истинного учения! От имени падишаха я заявляю вам, что коджабаши изобличен. Мы нашли его сюртук, из которого чужеземный эфенди вырвал кусок. По закону он должен оплатить коджабаши попорченный сюртук, потому что он богат, а деньги поступят в судебную кассу. И деньги, которые коджабаши получил от этих подонков, мы тоже нашли. Также узнали, что он дал им своих лошадей. У нас нет сомнения в его вине, и я спрашиваю тебя, эфенди: сколько ты заплатишь за сюртук?
— Аллах акбар! — воскликнул Халеф, стоявший рядом со мной.
Я был удивлен не менее его. Я ожидал другого финала этой речи — провозглашения того, что коджабаши арестован, а вместо это я, оказывается, должен платить деньги…
Я громко ответил:
— К радости своей, я услышал от тебя, о казий-муфтий, что справедливость твоя так же велика, как и твой разум. Поэтому и спрашиваю тебя: кто же, собственно говоря, порвал сюртук?
