– У тебя была ерунда, а у нее-нет. Это жизнь.
– Жизнь,– буркнула мать. –Побегает и вернется. Еще на коленях умолять будет. А мы-то еще подууумаем!
Отец глянул на нее поверх очков. То ли насмешливо то ли укоризненно. Виктор никогда не мог понять.
– Нет, я, конечно, тоже была не подарок. По молодости-то. Отец твой меня все со свиданок отлавливал. Но мы же еще не женаты были,– предупредительно подняла она палец. – Женя, сколько раз ты мне предложение делал, а?
– Как будто она могла забыть эту сакраментальную цифру,– усмехнулся про себя Виктор. Она, державшая в голове сметы одновременно трех кинокартин.
– Три, как будто,– отозвался Евгений Павлович,– переворачивая газету.
– А по-моему, четыре. А, Жень? Четыре.
– Может, и четыре.
Ты меня тогда в пять утра встретил. У тебя в тот день экзамен был в меде, а ты меня всю ночь прождал. Да, Жень?
– Угу.
– Еще дождь был. И ты меня тогда встретил, с зонтом, проводил домой. И ушел. А я руку в карман плаща, а там– кольцо!
Мать окинула удивленно– восторженным взглядом аудиторию, словно она вот этим самым утром обнаружила в своем кармане обручальное кольцо. Виктор невольно залюбовался ею и снова подумал, что она была бы великолепной актрисой. Отец снова зашелестел газетой, но на этот раз свернул ее и бросил на соседний стул, мельком глянул в телевизор, где выясняли отношения два автомобиля с огромными глазами вместо фар.
– С заданиями– это ты хорошо придумал. Только с Анной договориться бы надо. Чтобы вы друг против друга не играли. У вас сейчас общая цель– человека вырастить. А с кем вы там по койкам, это– ваше дело.
– Вот, правильно, Женя! Я и говорю…– тут Галину Степановну прервал телефонный звонок, и она ушла кого-то воспитывать в другую комнату. Отец, взяв чашку с собой, сказал, что ему нужно кое-что почитать и ушел. Заведующий хирургическим отделением больницы, Евгений Павлович находился в постоянном процессе самосовершенствования. Сколько Виктор себя помнил, отец всегда читал, писал, работал. Достигнув преклонного возраста, он отошел от практики хирурга и углубился в исследовательскую работу. Несмотря на то, что отец с сыном были коллегами по ремеслу, общение друг с другом у них выходило скудным. Сложно сказать, что служило тому причиной: благоговейный страх перед авторитетом отца, оставшийся с детства, или скрытое разочарование Евгения Павловича выбором сына. Хирург-стоматолог– не то, что настоящий хирург.
Виктор был рад остаться ненадолго наедине с самим собой. Он любил родителей, но всегда был с ними как будто настороже. Точно хоккеист на льду: увернуться от нападения, защитить ворота, объехать противника, не потеряв шайбу…Он проверил мобильный. Звонков не было. Одно сообщение от Ани: «как дела?».Ответил: «Все хорошо. У родителей.» Хотел спросить, что она делает, но передумал. Не задавай вопросов, ответы на которые могут тебе не понравиться. От Виты сообщений не было, и он ощутил легкое разочарование. Они переписывались уже несколько дней. Не то, чтобы Виктору не был знаком эпистолярный стиль. Он даже сценарии фильмов писал по молодости, пока не утвердился в своем призвании к медицине. Но социальные сети его никогда не привлекали. А еще большая ирония состояла в том, что его бывшая жена стала бывшей именно по вине социальных сетей. Он не придал особого значения, когда Аня стала вечерами просиживать у компьютера, а на губах у нее играла тонкая улыбка. Думал– временное увлечение, послеродовой стресс. Пройдет. Он как раз открыл свою клинику, дел было невпроворот. А жена, как оказалось позже, переписывалась с бывшей любовью. Тот, с кем встречалась до знакомства с Виктором. Парень уехал жить за границу. Они вроде бы из-за этого и расстались. А теперь вернулся, оказался при деньгах. И нашел Аню в социальной сети. Будь они неладны. Так говорил он месяц назад. А теперь сам, точно подросток, переписывался в Мессенджере и находил процесс довольно приятным. До глубокой ночи стучали они клавишами, обходя стороной личную жизнь, но обсуждая вкусы, увлечения и всякие пустяки, которые не станешь высказывать вслух. А на экране– можно.
