Спустя несколько часов китайцы окружили крепость, не приближаясь меж тем на расстояние выстрела.
– Вона их старший! – указал Степанов на воина в богато отделанных доспехах, окружённого большой свитой. – Стало быть, этот самый Минъандали и есть!
Вскоре от маньчжур отделился одинокий всадник, машущий над головой палкой с белой тряпкой.
– Парламентёр, стало быть! – недобро усмехнулся Бекетов. – Не стреляй в него, ребята! Нехай поближе подъедет да толком расскажет, чего богдойцы хотят!
Остановившись перед рвом, всадник, не спешиваясь, жестами показал, что он не вооружён.
– Зовут меня Васька Соболь! – неожиданно обратился он к осаждённым на чистейшем русском языке. – Я стрелец на службе маньчжурского императора Сюанье!
– За сколько же ты ему продался? – издевательски крикнул кто-то со стены. – Расскажи нам, братец Иудушка!
Нисколько не смутившись, парламентёр упёр руки в бока и сдвинул шапку на затылок.
– Задорого, ребяты! Столько мне царь московский никогда не платил, когда я под началом стрелецким был! Вона, смотрите, кака на мне одёжа! И вас с почётом на службу примут, и столько же платить положат! Будет у вас злато и серебро, сколько не видывали!
– А что ж нам сделать-то нужно? – издевательски спросил тот же голос. – Чтоб на службу богдойскую приняли?
– Сдайте острог его светлости генералу Минъандали! Иначе он станет вашей братской могилой! С нами пришла тьма воинов многих племён и народов! Есть у нас пушки заморские, штурмовые лестницы, и смольё, и солома для зажегу, и всякие иные приступные премудрости! А вас и шести сотен не наберётся!
Выждав паузу, Онуфрий Степанов вышел на стену и обратился к парламентёру:
– Красиво гутаришь, змеюка! Одначе на кресте мы клялись, что сохраним верность государю! Потому топай к своему енералу, пока цел, и передай, что русские не сдаются!
Соболь пытался что-то сказать в ответ, но один из казаков для острастки пустил стрелу ему под ноги. Тонко просвистев в воздухе, она с маху вошла в один из толстых кольев перед рвом. Плюнув в сердцах, предатель пришпорил коня и поскакал обратно, проклиная несговорчивых соотечественников.
На следующий день маньчжуры, установив орудия, начали методично обстреливать «острожных сидельцев». Однако ядра не приносили особого урона осаждённым, поскольку большей частью застревали в валах или рикошетили о наклонные плоскости стен.
– Завтрева богдойцы на приступ пойдут! – объявил Степанов вечером своим командирам на военном совете. – Так что будьте готовы животы за Отечество положить!
