Взяв письмо, Гантимур ни единым движением не выдал своего волнения. На самом деле, всё внутри него дрожало, как натянутая струна. Он как будто почувствовал, что судьба его народа должна решиться именно сейчас.
Князь не умел читать и писать, поэтому, немного помедлив, передал послание сыну. Его научил грамоте за несколько зим русский священник, пленённый даурами в одном из набегов.
Сорвав сургучную печать с двуглавым орлом, Алака осторожно развернул письмо.
«Пишет тебе, князю Гантимуру, царский окольничий и глава Сибирского приказа Родион Матвеевич Стрешнев, – запинаясь, прочитал он вслух. – Спешу передать тебе повеление Алексея Михайловича, государя нашего, царя и Великого князя всея Руси, о желании принять тебя вместе со всеми людишками твоими под своё начальство, обещая надёжное покровительство и вечную дружбу…»
Жестом остановив сына, Гантимур крепко обнял его и прижал к груди.
– Скачи к предводителям дулигарского, баягирского и дулигатского родов! – сказал он. – Передай князьям Зайсану, Бакаю и Тякшу, что завтра вечером я собираю всех на большой совет! Ещё скажи, что у меня есть для них очень важные вести!
Вскочив на своего жеребца, Алака что есть силы огрел его плетью, а затем вонзил в бока шпоры. Не привыкший к такому обращению, тот поднялся на дыбы, а потом стремглав понёсся вперёд, подобно раненой птице.
Долго смотрев ему вслед, Гантимур наконец оседлал коня, и весь кортеж продолжил обратный путь. Как и было намечено, они прибыли в родное стойбище в полдень.
Молодая красавица жена Тави обняла ноги мужа, ещё не успевшего спешиться. Склонившись с седла, князь поцеловал её в сочные губы, давно ждавшие его ласк.
– А теперь иди! – сказал он, для вида строго сведя брови. – Я приду к тебе сегодня ночью! Если, конечно, не передумаю!
У Гантимура было отличное настроение, и он с лёгкостью шутил и даже смеялся. Его сердце грел клочок бумаги с царской печатью, лежавший за пазухой.
Едва утолив голод, князь быстро заснул, утомлённый долгой дорогой. Он открыл глаза, когда кто-то решительно откинул полог его походного шатра. Это был Алака, едва живой от усталости, но просто сияющий от радости.
– Они все приехали, отец! – взволнованно сказал он, вытирая взмокший лоб. – Все вожди племён немедленно приехали, едва узнав от меня о важных известиях! Они собрались у святилища, на поляне совета!
Это было особое место, использовавшееся лишь в исключительно важных случаях. На нём выбирали вождей, объявляли о начале войны или заключали племенные союзы. Сегодня был как раз такой день, решавший судьбу целого народа.
