Однако на этот раз Черниговский слукавил, потому как немногие выживали после такого сурового наказания. Прекрасно понял это и сам лиходей и в ту же ночь решился на побег. Перед погребом Матвея не обыскали, и он сумел уберечь в сапоге нож булатный.
– Слышь, Макар, на двор хочу! – позвал он под утро охранявшего его караульного. – Не под себя же мне гадить!
Чертыхаясь, тот отворил засов и выпустил Максимова, даже не глядя в его сторону. Недолго думая, тать достал нож и сноровисто всадил его своему товарищу в шею над кольчугой. Обливаясь кровью, служилый рухнул оземь, не издав ни единого стона.
Вырыв в потайном месте спрятанное обуховское серебро, Матвей перекинул верёвку через стену, и быстро спустился вниз. С собой он прихватил саблю и пищаль только что убитого им казака.
«К богдойцам подамся! – думал Максимов, угрюмо сжав зубы. – Они, сказывают, давно нас на службу зовут! Таперича мне ни в Рассею, ни к «охочим людям» никакого пути нету!»
Найдя утром труп караульного, Черниговский увидел открытую дверь погреба и всё понял. Понурив голову, вернулся он в приказную избу и велел позвать писаря.
– Пиши, Ваня! – сказал он, сведя брови на переносице. – Будем челобитную в Москву слать! Убийца воеводский бежал, и нам в его отсутствие вовсе неправильно без вины виноватыми считаться! Будем челом бить, чтоб царь-батюшка велел нас не казнить, но за верную службу простить и миловать! А там – будь что будет!
Глава XVII. Царицынский поход
По старинному обычаю казачий круг в Черкасске собрался сегодня на главной площади, возле Воскресенского войскового собора.
Созвали казаков по приказу уважаемого всеми Корнилы Яковлева, выборного атамана Войска Донского. Седобородый и важный, он стоял в зелёном казакине, богато расшитом золотом, придерживая рукой висевшую на боку дамасскую саблю с витой рукоятью. Поводом для собрания стал приезд на Дон царского посланника, жильца Герасима Евдокимова с «наказной памятью».
– Все ли на кругу? – громко спросил дежурный есаулец[18]Трифон, вытягивая длинную шею. – Все ли собрались, братцы?
Вдруг где-то сзади, за спинами толпы казаков, раздался громкий шум и крики.
– Кто это ещё? – недовольно пробурчал Яковлев, закрывая ладонью глаза от яркого солнца. – А ну-ка прекратить буянить!
Однако галдёж усиливался с каждой минутой, и вскоре казаки неожиданно расступились, пропуская кого-то вперёд. Ещё минута – и перед войсковым атаманом стоял его крестник Разин.
– Ты почто, Корнила Яковлевич, традиции наши нарушаешь? – издевательски поинтересовался Стенька, даже не глядя на государева жильца. – Ведь издавна заведено – всех казаков на круг созывать нужно! Иначе не будет добра, верно, братцы?
