— Не понимаю, при чем тут это?
— Ах, ну как ты не можешь понять! Мы не можем мерить Крамова на свой аршин. Может быть, ход его мыслей, ну, его ассоциации, что ли, не всегда нам понятны. Он может сказать не так, как сказали бы мы… Словом, нам трудно судить его. Не все, Светлана, укладывается в дважды два — четыре.
— В этом ты, пожалуй, прав, — раздумчиво сказала Светлана.
Я не понял, к чему относятся ее слова — к моим размышлениям о Крамове или к «дважды два».
И вдруг я почувствовал, что мне трудно говорить об этом со Светланой. Я никак не мог догадаться, о чем она думает сейчас. Вместе с тем невозможно было так просто проститься с ней, я чувствовал, что мы не должны разойтись сегодня, не сказав еще чего-то друг другу.
— Можно мне зайти к тебе? — спросил я.
— Да, конечно.
Мы вошли в ее маленькую комнатку. Светлана опустила штору и зажгла свет. Я сел на нары. Светлана стояла, прислонившись к стене. Я заметил, что она медленно переводит свой взгляд с дощатой ребристой стены на нары, где в беспорядке валялись ее платья, на висящий на гвозде пыльный комбинезон, на уже покоробившийся, пожелтевший от накала лампы абажур из бумаги.
Потом она откинула голову и стала смотреть на потолок. О чем она думала сейчас? О Москве? О горах, между которыми мы недавно плыли?
Внезапно всем сердцем, всем своим существом я почувствовал, что есть что-то, от чего мне надо немедленно, сейчас же, отвлечь Светлану, что она в эти минуты уходит, уходит от меня…
И то чувство покоя, уверенности в Светлане, в ее любви ко мне, уверенности в том, что все мои сомнения позади и ничто уже не может разлучить нас, оторвать друг от друга, это спокойное, радостное чувство вдруг исчезло. Я ощутил щемящую пустоту внутри себя.
Эту пустоту нужно было немедленно заполнить. Я не должен уходить из этой комнаты, не должен ни на миг расставаться со Светланой. С этой минуты мы должны быть вместе не только в мыслях, не только в ощущениях, но и физически быть вместе.
Сделав шаг к Светлане, я обнял ее. Сердце мое колотилось, я долго не мог произнести ни слова.
Светлана оставалась все такой же далекой от меня, отсутствующей. Правда, она положила руки на мои плечи, но мысли ее были далеко.
И вдруг она точно вернулась ко мне, вернулась из дальнего путешествия. Пальцы ее ожили на моих плечах. Она улыбнулась, притянула к себе мою голову, прижалась лицом к моей щеке.
— Светлана, Света, — говорил я, — давай отныне будем вместе. Давай никогда-никогда не расставаться. Будем жить здесь, в этой комнате. Вот сейчас, теперь… Я не уйду. Мы будем вместе всегда, всегда…
