Я и Светлана находились в конторе, когда встревоженный Агафонов принес это известие.
Через несколько минут мы уже были у входа в туннель. До забоя надо было идти более полукилометра. Под ногами хлюпала просачивающаяся вода, которую не успевали откачивать насосы. Мы продвигались, инстинктивно пригибая головы, чтобы не задеть за протянутый на двухметровой высоте троллейный провод высокого напряжения. Недавно была произведена отпалка, вентиляторы продували забои, до нас доносился острый и пряный запах взрывных газов. Время от времени мы прижимались к влажной стене туннеля, пропуская вагонетки, движущиеся к забою.
Наконец мы достигли забоя. Там уже стоял Трифонов и, подняв свою лампочку, осматривал обнажившуюся после взрыва породу.
Да, положение было тревожным. Крепильщики уже торопливо подпирали свод туннеля деревянными балками.
День выдался напряженный. Все наши текущие дела отошли на задний план.
Ночь прошла спокойно. Под утро очередная отпалка установила, что опасный участок уже пройден. Бурильщики снова вступили в полосу надежных скальных пород. Очередную смену приняла Светлана, которую я предупредил, чтобы она особенно следила за уже пройденным и хорошо закрепленным участком.
Стало известно, что и на западном участке возникли серьезные трудности. При проходке показалась вода, напор которой по мере продвижения вперед все возрастал.
Ясно: где-то впереди находится подземный резервуар, «аккумулятор» воды, который при очередной отпалке может вскрыться — и тогда вода хлынет в штольню.
Прошли сутки. За это время наш участок продвинулся от опасного места метров на двенадцать. К одиннадцати часам вечера я пошел в забой принимать от Светланы смену. В штольне как будто все было в порядке. Метрах в двухстах от забоя бурильщики обуривали верхнюю часть туннеля, расширяя его на полное сечение, соответствующее габаритам поезда, которому в недалеком будущем предстояло пройти туннель.
Когда Светлана уже собиралась уходить, сигналист предупредил, что сейчас будут производить отпалку. Светлане пришлось задержаться. Бурильщики в забое, как полагается, прекратили работу, все встали к стене штольни — обычная мера предосторожности при взрывах.
Через несколько минут раздался первый взрыв, затем второй, третий… Машинально, уже по привычке, мы считали взрывы.
И вдруг после очередного взрыва все услышали вместо похожего на течение воды шуршания скатывающейся породы необычно резкий, нарастающий шум. Свет погас. В темноте раздалось шипение сжатого воздуха. И снова взрывы — теперь уже почему-то глухие, далекие.
