– Ну, заходи ко мне в канцелярию, командир эскадрона, – съязвил он.
Я, уже не пряча глаза в пол, а с высоко поднятой головой и твердым шагом вошел в кабинет начальника курса.
– Значить, так, если к вечеру у тебя не будет нормальной шинели, я тебя… – Дальше он не закончил свою фразу, но и так было понятно, что он меня, а не я его.
– Товарищ капитан, разрешите занятия пропустить и заняться шинелью?
– Ну-ну, разрешаю, только помни, если не выполнишь приказ к вечеру, я тебя в шинель петровских времен одену и буду показывать за деньги на плацу. А еще сформирую для тебя потешное отделение, чтобы потешали весь факультет, понял?
«Да понял, понял, – мелькало у меня в голове, – выполню я ваш приказ». Я вышел из канцелярии, вздохнул полной грудью, взял у приятеля-каптера ключи и заперся в каптерке один на один с новой шинелью. Я пять раз ее примерял. Она была словно сшита по мне. И не так как у других, с непонятной войлочной подкладкой внутри, а подбита ватой и, стало быть, теплее, чем у других. С каким наслаждением я пришивал на нее погоны, гладил утюгом. В конце концов, еще раз посмотрел на себя в зеркало и уже хотел было выходить из своей пошивочной мастерской, как вдруг меня торкнула одна мысль: «А вдруг у нее есть хозяин, и я кого-то просто подставил? Но если она кого-то из курсантов, то на ней обязательно должно быть клеймо, ибо курсант без бирки, как…». Я внимательно осмотрел свое приобретение. Нет, клейма на шинели не было. Я вздохнул с облегчением. Тут же в каптерке нашел хлорку и вывел на внутренней стороне полы номер своего военного билета. Все, теперь эта шинель моя, и никто, даже сам президент, не сможет забрать ее у меня.
Я вышел из каптерки, повесил свою новую шинель в шкаф и только собрался уходить, как меня окликнул дежурный по курсу:
– Андрюха, ты шинель тут на табуретке не видел?
– Чью?
– Да замполит факультета оставил свою новую шинель на курсе, торопился на построение.
– Он тебе об этом говорил?
– Нет, никому не сказал.
– Значит, теперь она моя.
– Ты че, шинель замполита увел? Ну, ты даешь, – пришел в восторг дежурный по курсу. – Ну, ты даешь! А как он узнает?
– Не, не узнает, я на ней свою бирку хлоркой нарисовал.
Мы весело смеялись над тем, что сделали бяку замполиту, потому что редкостней рептилии на нашем факультете не было. Он всегда говорил, что его работа быть ближе к курсантам и радеть о них, яко о своих детях, а на самом деле эта сволочь только доставляла нам массу проблем и неприятностей. То на концерт казахской народной музыки нас потащит, то еще на демонстрацию народного творчества одного из северных племен нашей страны. А то и вообще, в воскресенье устроит политинформацию с утра и до обеда и все увольнение коту под хвост. Одним словом, сволочь была еще та.
