— Эмир, мы были их пленниками, нам необходимо отомстить.
— Я тоже был пленником, причем чаще, чем вы, но я никогда не мстил. Раис из Шодра, Надир-бей — он захватывал меня в плен. Я сам освобождался и прощал все, а потом он стал моим другом. Разве это не лучше, чем если бы мы устроили кровавую резню?
— Эмир, ты христианин, а христиане либо предатели, либо — бабы!
— Мохаммед Эмин, повтори то, что ты сказал, и с этой минуты наши пути разойдутся. Я никогда не вмешивался в твою веру, почему ты лезешь в мою? Ты видел хоть раз, что Линдсей или я кого-нибудь предавали или вели себя как бабы? Я бы мог высказать много претензий исламу, сказать, что мусульмане неблагодарны, что они забыли сделанное для них Христом, — но я же этого никогда не говорю.
Он вскочил и выставил вперед руки:
— Эмир, прости меня! Моя борода бела, а твоя еще черная, но хотя сердце твое молодое и горячее, рассудок у тебя как у мудрого старца. Мы отдаем тебе этого парня. Делай с ним что хочешь!
— Мохаммед, я благодарю тебя. Твой сын согласен?
— Да, эфенди! — ответил Амад эль-Гандур.
Я повернулся к пленнику:
— Ты нам солгал однажды. Сейчас ты обещаешь говорить правду?
— Обещаю!
— Если я сейчас развяжу тебя, ты обещаешь не сбежать? Сдержишь слово?
— Господин, я обещаю!
— Хорошо. Эти четверо мусульман вернули тебе свободу. Сегодня ты еще останешься с нами, а завтра можешь идти куда пожелаешь.
Я развязал ему руки и ноги.
— Господин, я не обману тебя, но ты сам говоришь мне неправду.
— Неправду?
— Ты сказал, что эти, люди вернули мне свободу, но это неправда. Лично ты сделал это. А они сначала хотели меня застрелить, потом наказать прутьями и отрезать прядь волос! Ты же сжалился надо мной. Я понял все, потому что понимаю арабский так же, как и курдский. И я понял, что вы не пособники беджат, а друзья беббе. Эмир, ты христианин, я ненавидел христиан. Сегодня я их узнал лучше. Хочешь быть моим другом и братом?
— Да, хочу.
— Ты доверишься мне и останешься здесь, хотя завтра ваши преследователи окажутся в этих местах?
— Я доверюсь тебе.
— Тогда дай мне руку!
— Вот она. Но будут ли в безопасности мои друзья?
— Все, кто близок тебе. Ты не требовал с меня выкуп, ты спас мне жизнь, а затем и честь, так что с головы твоих людей не упадет ни один волосок!
Сколько забот одновременно сняли мы с себя! Я и не предполагал, что этот человек понимал и арабский, но, к счастью, это обернулось на пользу. На радости я достал из седельной сумки последний табак, его сладкий дым сразу улучшил настроение, и с легким сердцем мы улеглись спать и даже не выставили часового.
