— Сложной дорогой идет закон!
— Но это единственный путь для иностранных граждан. И еще: как христианин, что бы вы сделали с этим врагом?
— Не мучайте меня этими вопросами, мистер! Я англичанин. Делайте что хотите!
— А если я его просто отпущу?
— Пусть бежит. Я за него не беспокоюсь, он не заслуживает смерти. Лучше бы ему привесить мой больной нос — это было бы лучшим наказанием для человека, показавшего нам нос вчера, да такой, что почище моего будет! Да уж!
Беббе, похоже, опять томился от неизвестности. Он снова взмолился:
— Господин, что со мной будет?
— Это целиком зависит от тебя. Кого ты желаешь видеть своими судьями? Четырех правоверных или двух гяуров?
— Господин, я взываю к Аллаху и Пророку, судить меня могут настоящие верующие.
— Да исполнится воля твоя! Они оба простили тебя и передадут завтра твоим. Я умываю руки. Пусть будет что будет.
Наконец приняли решение остальные.
— Эмир, мы застрелим его, — сказал Мохаммед.
— Этого я не допущу ни в коем случае.
— Он обманул Пророка!
— А вы что, судьи ему? Пусть решает сам свои дела с имамом, Пророком и своей совестью!
— Он шпионил и предал!
— А кто-нибудь лишился от этого жизни?
— Нет, но мы потеряли другое.
— Хаджи Халеф Омар, ты знаешь мое решение. Мне неприятно видеть тебя таким кровожадным.
— Сиди, я не желал этого, — истово оправдывался он. — Этого хотят хаддедины и банна.
— Я полагаю, что банна вообще здесь должен помолчать. Он наш проводник, и ему за это платят. Измените ваш приговор!
Они снова зашептались, потом Мохаммед Эмин сообщил мне результат:
— Эмир, нам не нужна его жизнь, но он должен быть обесчещен. Мы отрежем у него прядь волос и ударим его прутом по лицу. Кто подвергается такому наказанию, лишается чести навсегда.
— Это еще страшнее смерти и не дает успешного результата. Я влепил одному беббе пощечину, потому как он оскорбил мою веру, а вчера он дрался на стороне шейха против меня. Его унизили эти удары?
— Отрезанная прядь унизит!
— Он возьмет и наденет тюрбан, чтобы ее не было видно.
— Ты же сам хотел это сделать еще совсем недавно!
— Нет, я бы это ни за что не сделал. То была лишь угроза, чтобы заставить его говорить! И вообще — зачем вам еще больше настраивать этого беббе против нас? Они ощущают себя истинными нашими врагами, потому что считают нас сообщниками беджат. Они не знают, что мы не участвовали в разбойничьем рейде, не знают, что я открыто, в лицо сказал хану Хайдару Мир ламу, что предупредил бы беббе, если бы у меня была хоть малейшая возможность. Они встретили нас вместе с разбойниками и таковыми посчитали. Сейчас мы ускользнули от них, и, надеюсь, они нас оставили в покое. И вы хотите своей жестокостью заставить их снова обернуть оружие против нас?
