Мне уже доводилось встречаться с этим недугом, но не в таких жутких масштабах, как у нашего мистера Линдсея. Мало того, что его распирали темно-красные опухоли, они превратили его нос, его бедный нос, в некое странное, огромных размеров и неимоверной раскраски образование на лице. Наш англичанин переносил это унижение отнюдь не с терпением и покорностью, которые ему приписывала его принадлежность к very great and excellent nation[1], а постоянно комично выражал свой гнев и недовольство, что вызывало смех и одновременно сострадание всех.
И сейчас он сидел у огня и ощупывал обеими руками необъятный гнойник.
— Мистер! — обратился он ко мне. — Взгляните!
— Куда?
— Гм. Глупый вопрос! На мою физиономию, естественно. Yes. Вырос?
— Кто? Что?
— Дьявол… Да опухоль. Намного?
— Да уж. Напоминает огурец.
— All devils![2] Просто кошмар какой-то. Yes!
— Наверное, через какое-то время станет похожа на Fowling Bull, сэр!
— Я сейчас отвешу вам пощечину, мистер! Если бы у вас была такая дуля на носу…
— А больно?
— Нет.
— Я и гляжу, что-то вы бодро выглядите.
— Бодро? Zounds![3] Как я могу выглядеть бодро, если эти люди думают, что у меня не нос, а табакерка. Сколько еще мне носить эту дулю?
— Не менее года, сэр.
Он округлил глаза, и в них выразился такой ужас, а рот открылся в таком немом крике, что мне стало его искренне жалко.
— Год? Целый год? Целых двенадцать месяцев?
— Около того.
— О! Ах! Horrible![4] Просто кошмар. А средства никакого нет? Пластыря? Мази? Удалить как-то?
— Нет, ничем не поможешь.
— Любая болезнь лечится.
— А эта — нет, сэр. Этот вид чумы не так опасен, но, если начать вмешиваться, пытаться разрезать, может стать хуже.
— Гм. А когда пройдет, что-то останется?
— По-разному бывает. Чем больше нарыв, тем глубже остается отверстие.
— My sky![5] Отверстие?
— Увы.
— Ну что за ужасные края! Чертова страна! Если бы я сейчас был в доброй старой Англии… Well!
— Наберитесь терпения, сэр!
— Для чего?
— Ну что бы сказали в доброй старой Англии, покажись там сейчас сэр Дэвид Линдсей с двумя носами сразу.
— Да, пожалуй, вы правы, мистер. Уличные мальчишки не дали бы мне прохода! Так и быть, останусь пока здесь и…
— Сиди, — прервал его Халеф. — Не оборачивайся!
Я сидел спиной к лесу и тут же подумал, что маленький хаджи заметил что-то подозрительное.
— Что ты там узрел? — спросил я его.
— Пару глаз. Прямо сзади тебя стоят две чинары, а между ними куст дикой груши. Там-то и прячется человек, чьи глаза я заметил.
