– Задавайте ваши вопросы, – посмотрел председательствующий в сторону прокурора. Тот словно дремал с открытыми глазами и даже вздрогнул.
– По вашей инициативе вызваны свидетели, – напомнил Штукатуров. – Будут у вас вопросы?
– Да, будут, – спохватился Докукин и надолго замолчал, глядя в бумаги.
Время шло. Штукатуров добросовестно терпел измывательство.
– В связи с чем было возбуждено уголовное дело? – изрек наконец прокурор. Это был вопрос века. – Что послужило основанием прибыть к Ефремову в офис и произвести изъятие?
– Оперативное сообщение, – обрадовался Бнатов. – Была оперативная разработка, согласно которой Ефремов Олег Иванович занимался хранением и сбытом наркотических средств. Он должен подтвердить.
– Понятно, – произнес прокурор, глядя в пол. – Каким образом изымались наркотики?
– Как обычно. В присутствии понятых произвели обыск, изъяли и упаковали на месте, скрепив круглой печать.
– Благодарю вас. У меня нет больше вопросов.
– Зато у меня есть, – произнес Степаныч. – Вы заранее предполагали, что обязательно изымите так называемые наркотики?
– А как же?! Конечно! – невозмутимо ответил следователь.
Наглые глаза смотрели невозмутимо, в упор. На правом ухе багровел рубец. Мало его Царь Японский по сейфу провел. Надо было с корнем вырвать.
– Можете представить суду доказательства? – задал вопрос Штукатуров.
– К сожалению, не могу, – ответил отказом Бнатов. – Доказательством служит уголовное дело.
Вопросов ни у кого больше не оказалось, и Бнатова по его просьбе отпустили.
Показания Пахомова выглядели еще бледнее. Суд перешел к судебным прениям.
Первым получил слово прокурор Докукин. У Жидкого было что сказать суду. Он словно из яичка только что вылупился. Из советского.
– В то время, когда весь народ трудится не покладая рук, находятся отдельные отщепенцы в обществе, которые ведут праздный образ жизни, злоупотребляют служебным положением… Торгуют всем подряд. В том числе наркотиками.
И так далее, и тому подобное. Оказывается, вина подсудимого доказана, поскольку понятые присутствовали. Остальное от лукавого. Для исправления подсудимого требуется не менее трех лет лишения свободы в колонии строгого режима…
– Кончил я, – произнес Жидкий и сел, утирая пот с лица. Чуть не надсадился. Лет десять по судам не выступал.
– Слово для защиты интересов подсудимого предоставляется его представителю. Слушаем вас.
Степаныч вначале собирался говорить по записям. Однако, встав, тут же положил их обратно на стол. Речь не должна быть обязательно долгой. Она должна быть обоснованной. Основанием уголовного дела явилась преступная корысть следователя, но разве можно прямо об этом сказать. Никто не поверит. Поэтому он решил сыграть на процессуальных ошибках. Вкратце упомянув об обстоятельствах дела, он продолжил:
