Я попытался дернуться, отрывая прилипшую к холодному и шершавому дерматину обивки щеку, и мысли понеслись вскачь: «Вычислили! Арест, наручники, кончена история!» – но в следующий миг на горло мне морозно и колко легла отточенная сталь ножа и сипловатый голосок нашептал:
– Тихо, дурик! Дверцу растворяй и – вперед, не доводи до греха…
И я, с некоторым облегчением уяснив, что дело пахнет квартирным разбоем и как-нибудь вывернемся, послушно открыл дверь, после чего был выпихнут в полумрак прихожей. Следом завалились еще четверо, направляющими тычками сопроводив меня в гостиную и повелев сесть в кресло. Подвинув стул, напротив меня разместился лысый, с шишковатым черепом тип в длинном, едва ли не до пят, кашемировом пальто. Рожа у типа была зловещей, а черные навыкате глаза блестели злобным сарказмом.
– Ну что, Юра, думал, все с рук сойдет? – изрек он, оскалив мелкие, желтоватые зубы.
Я ошибся с версией разбоя: окружившие меня типажи замерли выжидательно и посягать на целостность моего имущества явно не спешили. То есть ко мне заявились стандартные братки с целью неясных пока разбирательств.
– Да, я Юра, – сказал я по возможности твердым голосом. – Будем знакомы, поскольку вижу вас впервые.
– Так это ж не он, – прозвучала внезапно вялая реплика из-за моей спины.
Главарь бандитов, нахохлившись, как старая ворона, в своем пальто с распахнутыми отворотами-крыльями, повел настороженный взор в сторону подавшего голос соратника.
– Как это? – спросил, невольно поперхнувшись и коротко, недоуменно кашлянув.
– Ну, я все понял, – сказал я. – Вам опер нужен? Который тоже Юра?
– Предположим, – сухо ответили за моей спиной, затем щелкнул выключатель, и полутемную комнату озарил свет.
– Так, а я здесь при чем? – произнес я равнодушно. – Я купил эту хату, а Юра съехал.
– Куда? – последовал резонный вопрос.
– В Америку, – честно ответил я.
– И куда именно в Америку?
– Не доложил, – сказал я. – Но оставил номер своего телефона. Можете ему позвонить. Он ответит, я пробовал.
Боковым зрением я различал внешние приметы братков, отмечая их явную провинциальность и даже ущербность. На одном красовалась широкополая шляпа, словно позаимствованная из реквизита служащего итальянской мафии времен Великой депрессии, а другой переминался в круглоносых черно-белых туфлях из того же пошлого гардероба. Столь откровенное подражание киношным стереотипам меня озадачило: современных бандитов давно отличал привившийся вкус к «Армани» и к «Валентино».
