Рубль не торопясь нацепил темные очки, вытащил сигареты и щелкнул зажигалкой. Ребятня, разинув рот, следила за каждым его движением.
– Картинка из учебника истории, – сказал он, оглядываясь. – «Миклухо-Маклай среди папуасов».
– Еще неизвестно, кто тут папуасы, – ответил Бегун.
Вслед за Еремеем они прошли через все село к избе, соседней с церковью. В сенях Еремей пропустил их вперед.
В красном углу, под образами, у накрытого стола сидел древний старик в черной рясе, перепоясанной узким кожаным ремешком. Возраст его уже трудно было понять, темное, как сосновая кора, лицо сплошь собрано в морщины, водянистые глаза глубоко запали под безбровый лоб, сквозь жидкие бесцветные волосы просвечивали старческие пятна на темени. Однако он высоко и легко держал голову, внимательно наблюдая за гостями.
Бегун перекрестился на образа и поклонился. Толкнул локтем Леву, тот повторил.
– Мир дому сему, – сказал Бегун.
– Мир входящему, – неожиданно сильным низким голосом ответил старик. – Гость в дом – Бог в дом. Проходите, садитесь. Вот, на столец.
Левка неуверенно глянул на стол.
– Может, на табуретку лучше? – спросил он.
– Я и говорю: на столец, – указал старик на табурет.
Бегун и Рубль сели, Еремей тоже присел на лавку.
– Неждана! – окликнул старик. – За смертью тебя посылать! Братину неси!
С другой половины избы вышла девка, та, что весну кликала, только белые волосы собраны теперь были в тугую толстую косу. Увидав ее, Еремей вдруг робко заулыбался. Неждана, потупив глаза, поставила на стол братину под крышкой, не выдержала, глянула искоса на чудных гостей и прыснула, прикрывая рот ладонью.
– Поди, – досадливо махнул старик. – Петр!
Из-за застенка вышел здоровый малый, на одно лицо с Нежданой, но погрубее, скуластей. Он исподлобья, недобро покосился на гостей и ушел за сестрой.
– Откушайте, что Бог послал, – предложил старик и первым поднялся, опираясь на стол. Повернулся к образам, перекрестился и помедлил, прислушиваясь.
Бегун зашептал молитву, достаточно громко, чтобы слышно было священнику. Лева не знал слов и только шевелил губами.
Старик снял крышку с братины.
– Берите корчики.
Бегун неуверенно пошарил глазами по столу.
– Кресты носите, а русских слов не знаете, – сказал старик. Он взял один из маленьких ковшиков, висящих по краю братины, зачерпнул и аккуратно выпил, утерев затем рот ладонью.
Бегун зачерпнул следом. У него перехватило дыхание, на глазах против воли выступили слезы. Рубль, выпучив безумные глаза, раздувал щеки и, наконец, закашлялся, выплеснув водку на скатерть, не успев даже прикрыться ладонью.
