– Ну? – крикнул Потехин.
– Ну!
– Что?
– В глаз вошло, в другой вышло!
– Брешешь! – радостно засмеялся Потехин. – Брешешь, как Троцкий! Ты в кирпич влет не попадешь!
– Я?! – тот с трудом сфокусировал взгляд на смеющемся Потехине. – Да я… На что спорим?
– А вот! – Потехин грохнул об стол пачкой денег, так что прыгнули бутылки. – Попади!
Охотник вскочил и, заплетаясь ногой об ногу, яростно бормоча что-то под нос, бросился в другую комнату за винтовкой.
– Кидай! – заорал он, дергая затвор непослушными руками.
Потехин подкинул пачку, тот поднял винтовку и выстрелил. Обертка лопнула, деньги, кружась, посыпались на пол.
– Кто стрелял? – Елизавета возникла в дверях подсобки, уперла руки в пояс. – Я предупреждала: один выстрел – и всех разгоню к едрене матери! Все стены попортили!.. А ну, убирай! – кивнула она на засыпанный деньгами пол.
– Все твое! – царственно махнул охотник.
– Убирай, я сказала! – Елизавета швырнула в него веник, и тот под общий радостный гогот покорно принялся сметать пробитые пулей деньги в кучу.
В избу тихо вошел глухонемой охотник.
– Еремей! – заорал Потехин, хватая его за руку. – Садись, братан, выпьем-закусим! Хоть раз уважь! Ну, посиди хоть с хорошими людьми, помолчи за компанию! – указал он на стол.
Тот, пряча глаза, покачал головой и пошел к прилавку.
– Отличный мужик, – кивнул ему вслед Потехин. – Одна беда – не пьет, не курит.
– А как он охотится, глухой-то? – спросил Бегун.
– Кто в тайге родился, тот кожей слышит. А что немой, так оно и лучше: все одно говорить не с кем.
Бегун пристально наблюдал, как Еремей жестами объясняется с Елизаветой, складывает в заплечную торбу пачки с солью, сахар, патроны, свечи, иглы, несколько ножовочных полотен…
– Где он живет? – толкнул он Потехина.
– Кто? – обернулся тот. – Еремей-то? К Витиму где-то, далеко.
– Один?
– Кто ж его знает. Один, наверное.
– А берет, как на роту… Часто здесь бывает?
– Осенью да вот весной.
Бегун все внимательнее приглядывался к Еремею, к его покупкам. Тот заметил, что за ним следят, стрельнул глазами через плечо, заторопился.
– На что он тебе сдался? – спросил сзади Рубль.
– Ты знаешь, а ведь он не немой, – задумчиво сказал Бегун. – Я много убогих видел по деревням. А он просто говорить не хочет. И слышать ничего не хочет, и видеть…
– Да брось, – отмахнулся Рубль и горячо зашептал на ухо: – Слушай, здесь такие бабки можно на соболе сделать! Я уже договорился…
Еремей поднял тяжелую торбу за спину и, держа в руках несколько пачек соли, двинулся к выходу. Бегун, не дослушав Леву, встал, издалека улыбаясь Елизавете, доставая из кармана деньги, шагнул к прилавку и, будто качнувшись спьяну, ударил Еремея плечом. Окаменевшие кирпичи соли повалились на пол.
