– Здорово! А Джеймс, хоть и богатый, за каждый доллар трясется, – сказал Павлик с набитым ртом. – Считает, кто сколько съел… На, – протянул он Еремею кока-колу. – Я вообще-то «севен ап» больше люблю, но кока тоже ничего.
Еремей повертел в руках банку.
– Вот здесь. – Павлик дернул за кольцо, раздался хлопок, поднялось и растаяло облачко, и в банке забурлили пузыри.
Еремей испуганно выронил банку из рук:
– Что это?
– Кровь невинно убиенных младенцев, – ответил Бегун, отхлебывая из своей. – Знал бы – картошки в мундире тебе купил…
Рано стемнело, над городом вспыхнули разноцветные рекламы, ярко осветились витрины. Мимо промчалась милицейская машина, завывая сиреной и полыхая мигалкой. Еремей смотрел на тысячи окон, горящих в беззвездном небе, на слепящие фары и уползающие вдаль колонны красных стоп-сигналов. Он устал от напряжения, от дымного смрада и рева моторов, от мелькания лиц и огней, ему легче было отмахать пятеро суток по тайге, от Рысьего в Белоозеро, чем прожить день в Москве.
С вокзала Бегун позвонил Грише в Переславль и отдал билеты Павлику.
– Павел, ты остаешься за старшего, – сказал он. – Еремей не знает многих простых вещей. Вы доедете до станции Переславль-Залесский, там вас встретит мой хороший товарищ. Его зовут Гриша, он маленький и с бородкой и похож на доброго гнома. Если вдруг вы с ним разминетесь, тебе надо добраться до музея. Вот деньги – возьмешь такси. Со всеми разговаривать будешь ты, Еремей будет глухонемым. Как будто игра такая, понимаешь? Я приеду завтра.
– Еремей, – обратился он к охотнику. – Я думаю, ты сыт Москвой по горло. Это мой город, здесь ты мне не нужен. Ты ведь не взял бы меня на берлогу? А тут страшнее, чем хозяин, тут бешеные волки. Ты мне не сможешь помочь и будешь только мешать. С тобой мой сын. Я отвечаю за Спаса, ты отвечаешь за Павла.
Еремей сдался.
Бегун посадил их в поезд. Павлик с радостным нетерпением ждал путешествия. Еремей последний раз глянул сквозь закопченное окно на огни огромного города.
– Я видел град Сатаны, – сказал он.
У Рубля была гробовая тишина. Лева на цыпочках подкрался к двери и долго приглядывался в глазок.
– Не видал? – спросил он, открывая.
– Кого?
– Гонцов. Белозерцев…
– А-а… – не сразу понял Бегун. – Нет. Не добрались еще, наверное.
– А я ждать не буду, – сказал Рубль. – Я отваливаю… Вот, держи что просил, – он протянул тяжелый сверток. – Вещь не новая, но надежная, как грабли. Патроны свежие, – он закинул на плечо загодя собранную сумку. – А я на дачу к девушке Тамаре. Хрен они меня там найдут!
