Под скалой открылась обширная темная полость.
Отдышались.
— Мое убежище, — пояснил Эрвин, не дожидаясь вопроса. — Хороша пещерка? Как раз на такой случай.
— А за тобой и правда охотятся, — сказал Иванов с уважением.
— Я думал, ты не заметишь…
— Чего тут не заметить — как дрон зверушку прикончил ни за что ни про что? Слепой бы заметил…
— Не обижайся, — сказал Эрвин. — Лучше уясни: теперь мы с тобой уже точно в одной связке, охота идет за обоими. Ситуация типа «спасайся, кто может». Дрон, он такой — сначала убьет, а потом уже посмотрит, кого поджарил. Наше счастье, что тепловизор у него никакой… я думаю, «птеродактили» повредили его. И от них, оказывается, бывает польза. Значит, ночью этот дрон мало на что годен…
— Дождемся ночи, — согласился Иванов.
— А потом что?
— Вернемся в лагерь.
Эрвин посмотрел на него как на слабоумного.
— Ты самоубийца? Я — нет.
— А что? Если потихоньку…
— Наши шалаши уже обнаружены, будь спокоен. Обнаружены и идентифицированы как творения человеческих рук. Сейчас дрон начнет прочесывать остров — думаю, по спирали и сначала не очень тщательно. Не сглупим, так не заметит. А на ночь он вернется к шалашам и станет ждать нас.
— Так что же нам делать?
— Уходить с началом ночи.
— В болото?! — Глаза Иванова расширились.
— Если больше некуда, то зачем спрашивать?
— Без снаряжения?
Эрвин вздохнул.
— Придется бросить. Шесты — не проблема, вырубим здесь. Бурдюков жаль, но обойдемся. Будем пить болотную воду, не подохнем. Один нож у меня всегда с собой. — Эрвин показал заостренный обломок обсидиана. — Бич тоже. Мокроступы сплетем здесь, пока не стемнело. Тут недалеко растет хорошая лоза. Ты не ходи, шумишь очень, я сам схожу…
Но он никуда не пошел. И час, и два он ждал, требуя от Иванова не шуметь, а если разговаривать, то поменьше и только шепотом, — и дождался. Тихое гудение возникло как бы ниоткуда, приблизилось, покружилось, удалилось, вновь приблизилось и наконец унеслось куда-то.
Эрвин вздохнул и пополз вон из пещеры.
Он вернулся через час, таща два нетолстых древесных ствола, охапку прутьев и кусок черного обсидиана. Бросил стволики перед Ивановым, сунул ему в руку каменный нож.
— Сними кору.
Сам занялся мокроступами. Прутьев хватило на три пары. Сделанные наскоро, безобразные, скрепленные полосками кожи, отрезанными от куртки Эрвина, полосками ткани от штанов Иванова и лыком, они вызвали бы скепсис у любого, кто не знаком с Саргассовым болотом.
Кто слишком высокомерен, чтобы понять: лучше хоть что-то, чем ничего…
