Подняв коробку, он двинулся к выходу.
– Ты осторожней там.
Я смотрел ему вслед.
– И ты, друг мой.
* * *
Правда накатывала волнами. Первая попала в новости на следующий день – Роббинс не сумел помешать ее медлительному приливу. Я только потом сообразил, что Сатвик, видимо, знал. Должно быть, поймал какой-то намек в Сети.
Правда состояла в том, что некоторые зародыши прошли испытание. Точно как надеялся Роббинс. На «Ютьюбе» всплыло видео. Загружено анонимом. Утечка из ближнего круга Роббинса. Улыбающаяся мать, над ней склоняются доктора – из живота тянется проводок диода. Сам Роббинс виден на нескольких дополнительных экранах, ждет результата.
Некоторые зародыши вызвали включение зеленой лампочки индикатора. Вызывали коллапс волновой функции.
А другие нет. И видео с ними тоже всплыло.
Те же медики. Другие пациентки.
Взволнованные голоса:
– Попробуй еще.
– Еще раз.
Встревоженное лицо матери. А свет не загорается, не светится зеленым, что ни делай.
– Что это значит? – В голосе матери паника. – С моим ребенком все нормально? Что это значит?
Ролик за роликом. Дюжина животов разной величины. Два совсем разных результата. Большинство эмбрионов обрушивали волновую функцию. Но не все.
И срок беременности не играл никакой роли.
* * *
Сатвик не вернулся ни через несколько дней, ни через неделю.
На десятую ночь меня вырвал из кошмара звонок.
– Нашел одного в Нью-Йорке, – говорил Сатвик.
– Что? – Я тер глаза в попытке проснуться. Понять слова в трубке мобильника.
– Мальчик. Девять лет. Я проверил его на ящике, он не обрушивает волновой функции.
– О чем ты говоришь?
– Он смотрел в ящик, но коллапса волны не было.
Я заморгал в темноте. Сатвик понял первым. Раньше нас всех. Что верно для эмбрионов, верно и для остальных.
«В птичий глаз».
– Что с ним не так? – спросил я.
– Ничего, – ответил Сатвик. – Нормальный мальчик. Нормальное зрение, нормальный интеллект. Я перепроверил пять раз, картина интерференции не исчезает.
– А что было, когда ты ему сказал?
– Я не сказал. Он стоял там и так смотрел на меня…
– Как?
– Как будто уже знал. С самого начала знал, что не сработает.
* * *
Дни превращались в недели. Испытания продолжались. Сатвик нашел еще нескольких. Много.
Он ездил по стране, отыскивая это неуловимое, идеальное скрещение волосков и набирая статистику. Он собирал данные, пересылал их факсом в лабораторию – на хранение.
Я представлял его на том конце линии – в темной комнате мотеля, измученного борьбой с бессонницей и страшным одиночеством своего дела.
