— Не бросишь ли ты жребий?
— Нет. Рочестер завтра приезжает на один день с фронта, и буду обедать с ним вдвоем у Ларю и буду все время присматриваться к нему. Я присматривалась к Джиму, когда он был последний раз в Лондоне, недели две тому назад.
— Ты скажешь мне, когда решишься, Нина. Видишь ли, я стал братом и интересуюсь психологическим аспектом вещей.
— Конечно, скажу, — и, понизив свой, несколько печальный, голос, она продолжала:
— Я думаю, что наши настоящие чувства выдохлись. Наши души — если они у нас есть — притупились, благодаря страданиям войны. Остались восприимчивыми только наши чувства. Когда Джим глядит на меня своими притягательными голубыми глазами, когда я вижу его ордена, его чудесные белые зубы и то, как хорошо причесаны его волосы и безукоризненно сидит на нем его форма, у меня по всему телу пробегает восхитительная дрожь. Я не слишком то прислушиваюсь в тому, что он говорит — он говорит очень много о любви — и мне кажется, что он будет нравиться мне все время… Затем, когда он уходит, я думаю о других вещах и чувствую, что он не поймет ни слова о них и, так как его уже нет здесь, не чувствую больше восхитительной дрожи, а поэтому почти решаюсь выйти за Рочестера. В этом не так много риска, так как, выйдя зажух за человека, можно привязаться к нему гораздо сильнее. Джим на год моложе меня. Возможно, что это, через несколько лет, будет причиной напряжения, в особенности, если я полюблю.
— Пожалуй, тебе лучше взять более богатого, — посоветовал я ей. — Деньги поддерживают человека, это привлекательное качество, которого не изменяет и не умаляет даже действия войны, — я слышал, что в моем голосе звучала горечь.
— Ты совершенно прав, — сказала Нина, не замечая ее, — но я не хочу денег, у меня достаточно для всех возможных нужд, а у моего мальчика есть собственные. Я хочу иметь доброго и нежного спутника жизни.
— Ты хочешь иметь повелителя и раба.
— Да.
— Нина, когда ты любила меня, чего ты хотела?
— Только тебя, Николай… только тебя.
— Ну вот я и здесь, но отсутствующие глаз и нога и кривое плечо меняют меня, таким образом, оказывается, правда, что даже душевные эмоции зависят от материальных вещей.
Нина задумалась на минуту.
— Может быть, зависят и не душевные эмоции — если только у нас есть души, — но, во всяком случае, то, что мы знаем теперь о любви. Думаю, что есть люди, способные любить духовно, но я не принадлежу к ним.
— Ты честна, Нина.
Она выпила кофе с ликером и была грациозна, спокойна и изыскана. У Джима или Рочестера будет очень милая жена…
