— Мэрион, это действительно так? — спросил генерал, не глядя на меня. — Вас втолкнул в запретную комнату Игор?
Я облизала губы, вздернула подбородок и ответила негромко:
— Да, Ваше Сиятельство.
— Хорошо, — сказал генерал, и снова улыбнулся, на этот раз жутко, как хищник. — Я должен проверить, действительно ли проклятие снято. Прошу вас, дорогая жена, отвернитесь. И ты, Ганс.
— Нет, нет, не-ет! — завизжал горбун. Я прижала ладони к груди, чувствуя, как едва не выпрыгивает сердце, но не могла сдвинуться с места. Тогда адъютант шагнул ко мне и положил ладонь на мое лицо.
— Не смотрите, — шепнул он. Я послушно зажмурилась, холодея от страха.
— Нет, господин, нет! — кричал горбун. — Она лжет! Все они лгут! Она такая же, как Тереза! Как Катерина! Как Гретхен! Все они, все, все! Недостойные лживые твари! Я защищал вашу тайну, хозяин! Хранил ее и вас! Я…
— Игор, — проскрежетал василиск. — Посмотри на меня.
Горбун завыл. Мне снова захотелось зажать уши, но я лишь уткнулась носом в грудь адъютанта и всхлипнула. К горлу подкатила тошнота, голова загудела, будто рядом со мной из всей силы ударили в гонг. Я покачнулась, но Ганс не дал мне упасть. Сквозь обложивший уши звон я слышала сухой шорох и скрежет, с каким, должно быть, осыпаются камни. Ганс тяжело дышал, его куртка медленно пропитывалась потом. Наверное, взмокла и я сама, но не ощущала этого. Потом услышала голос:
— Все.
И долгий свистящий выдох, закончившийся странным всхлипом.
Я отняла лицо от груди адъютанта и прижала ладони к губам. В траве, там, где недавно лежал Игор, валялся булыжник, отдаленно напоминающий человека: колени подтянуты к подбородку, голова запрокинута, рот широко распахнут и из него на траву сыплется каменная пыль. Над камнем стоял генерал и поправлял очки.
— Проклятие не исчезло, — тихо проговорил генерал. — Не исчезло… Идите домой, Мэрион. Куда хотите.
Его плечи опустились, он весь сгорбился и постарел. Я сглотнула вставший в горл комок и прошептала еле слышно:
— Дитер, но…
— Уходите! — повторил он, отшатываясь. — Если желаете, я верну вас в поместье Адлер-Кёне завтра же! Вы ведь этого хотите, да? Ступайте! И не смотрите на меня! Никогда, слышите? Никогда больше! — он закрыл лицо руками, пошатнулся и повторил на выдохе: — Все пропало, Августин… Все прошло, все…
