— Дружище, все прет вперед, кипит, бродит, клокочет. Сунешь руку — обожжешься, не сунешь — скажут, что осторожен сверх меры… Такая уж это эра хаоса. Не так давно, во времена гитлеровского одичания, втоптали в грязь все человеческие права, и попробуй теперь вынуть что-нибудь чистым из этого болота. Вернутся и законы этики, возникнут и новые законы эстетики, но нужно подождать. А пока все кипит и кипит. Я вот смотрю на эту пену, но делаю свое.
Жаль, что Петра нет рядом и разговор с ним приходится вести мысленно. Анджей глотнул кофе, минуло уже добрых полчаса, как он пришел сюда. Зал начал заполняться. Оставив пачку сигарет на столике, чтобы его не заняли, он направился в гардероб:
— Пана Зембу знаете? Ну, проще говоря, пана Петра?
— Да кто ж его не знает?!
— Он каждый день приходит?
— Не так чтобы каждый, но очень часто. Просто для него еще рановато.
— Скоро десять.
— Вот именно. У нас, — не без заносчивости перед новичком подчеркнул гардеробщик, — только сейчас, после театра, самый разгар начнется.
Анджей отблагодарил его чаевыми за науку и вернулся в зал. Направляясь в свой угол, он пытался протиснуться через узкий проход мимо стула, на котором сидела совсем юная девушка в желтом свитере. Он не заметил ее раньше. Она сидела в одиночестве за своим столиком спиной к залу, лицом к поржавевшей настенной лампе. Ей, видимо, не хотелось смотреть на людей.
— Простите.
Она не отодвинула стул.
— Прошу прощения.
Она не шевельнулась. Тогда он на цыпочках, втянув живот, кое-как протиснулся между стульями.
Она подняла пышноволосую голову и окинула его отсутствующим взглядом. Для нее он был не более чем обладателем шершавого рукава, коснувшегося ее плеча.
И ни слова.
Пьяна или задумалась? На первый взгляд она не казалась такой уж красивой, но в ней было что-то беспокоящее. Он с юных лет боялся красивых женщин, да и сейчас еще этот страх не прошел. Сердце забилось сильнее, и он в третий раз произнес, хотя уже миновал самое узкое место:
— Простите.
Злясь на самого себя, он сел за свой столик. У сигареты по-прежнему был привкус полыни, но он продолжал курить, так как глупо было торчать здесь не двигаясь, без всякого дела.
Девушка в желтом свитере все еще сидела одна. Теперь он видел ее сбоку. На розовой стене вырисовывался правильный профиль. Чистая линия лба, прямой нос, чуть пухлые губы.
Она то и дело откидывала волосы, спадавшие на глаза, но в этом не было ничего кокетливого. Встряхивала головой, словно не соглашалась с чем-то.
