Египет был первой страной, где он побывал. Марк еще с детства мечтал съездить в страну фараонов, о которой он слышал столько удивительного. Пирамиды и древние храмы давно уже будоражили его воображение. И вот, не успел он закончить риторическую школу философа Цетега, как стал собираться в Египет.
Квинт был не против этой поездки. «Пусть сынок развеется, — думал он, — а то эти философы совсем запудрили ему мозги своими бреднями!» Квинт снабдил сы-на достаточным количеством денег, чтобы он ни в чем там себе не отказывал, и попросил Марка привезти из Египта что-нибудь диковинное. Квинт и сам был бы не прочь отправиться на берега Нила, но он плохо переносил морское путешествие, да и мечты стать сенатором не давали ему покоя и требовали его присутствия в Риме. Ведь само собой ничего не делается, все надо было устраивать самому.
А вот Юлия не хотела отпускать сына в Египет. Она боялась за Марка. Марку предстояло переплыть Средиземное море, а что могло быть страшнее этой безумной стихии? В Риме еще хорошо помнили о тех тридцати александрийских кораблях с хлебом, которые из-за сильного шторма затонули прямо в гавани Остии. Они плыли из Египта и не дотянули до берега каких-то пару стадиев. Море потом еще долго выбрасывало на берег тела несчастных моряков. Все в Риме только об этом и говорили, и как раз в это время Марк вздумал плыть в Египет. Юлия пыталась его отговорить, но Марк настоял на своем. Он успока-ивал мать тем, что корабль дяди Луция был вполне надежным кораблем, а пред-сказания Шумшера были очень благоприятны. Шумшер даже отстриг половину своей бороды и принес ее в жертву богам за счастливое возращение Марка.
Шумшер одним из первых узнал, что Марк благополучно возвратился в Рим, и теперь с гордым видом расхаживал по дому, стараясь, однако, не попадаться на глаза Луцию. Ведь ему он тоже предсказал, что с «Кентавром» ничего не случится, однако вышло совсем наоборот.
Квинт встречал Марка в атриуме с распростертыми объятиями.
— Марк, наконец-то, иди, я тебя обниму! — воскликнул Квинт, после чего отец и сын расцеловались. — А ты, я смотрю, загорел, возмужал. Сразу видно, уезжал мальчиком, а вернулся настоящим мужчиной, — Квинт повернулся к Луцию:
— Ты как считаешь, я прав?
— Да, Марк повзрослел, — согласился Луций и обнял племянника, но более сдержанно, чем Квинт.
Марк сразу догадался, что он уже знает о печальной участи «Кентавра».
— Ты уж, дядя, меня извини, — начал Марк натянуто, — но так получилось, — оправдывался он, — это все из-за этих проклятых быков. Они слишком сильно дернули «Кентавра». У него сразу полднища оторвало. В минуту затонул, ничего нельзя было сделать.
