Самым ужасным были даже не занятия с кузеном-гением, который почему-то считал, что все по умолчанию должны быть такими же умными, как он, а отсутствие других друзей. Как ни просила я, как ни просил с моей подачи Неджи, а Хиаши, светя равнодушным лицом, не разрешал увидеться с друзьями до моего хотя бы частичного выздоровления. Или у него отеческая любовь в одном месте взыграла в самое ненужное время, или это опять какой-то план. В отеческую любовь не верилось, план не находился, так что я просто старалась поскорее выздороветь и очень, очень мстительно гоняла Неджи за чаем с вареньем. Хе-хе, ну и кто теперь у нас главный мститель?
— Серьёзно? Ты этого не знаешь? — подозрительно прищурился кузен, когда я старательно скорчила непонимающее выражение лица. Я кивнула и закатила глаза, отпивая чайку. Завтра ирьёнины пообещали освобождение от постельного режима, а значит — встречу с друзьями.
— Не все такие гении от ками как ты, есть и обычные люди, — вздохнув, в сотый раз сказала я. Кузен кивнул, послушно объяснил мне, каким образом кланы с кеккей генкай соединяют два типа чакры, коварно спросил, как чакра вообще приобретает стихийный окрас, и удовлетворился результатом.
Я допила чай, а потом украдкой, как можно более незаметно выколупала из чашки оставшиеся от варенья ягоды и быстро проглотила. Это же такое нарушение этикета, ужас просто. Но варенье вкусное, а на этикет сейчас откровенно плевать, так что можно. Я чуть не захихикала, подумав, что моего учителя, старого уже человека с неприятно высоким голосом, удар бы хватил от такого. Конечно же, я ему смерти не желала, но этикет я признаю только тогда, когда он действительно нужен. Переговоры, важные разговоры, попытки скрыть своё истинное отношение за холодной безразличностью? Пожалуйста. Но в повседневной жизни ничего скрывать не хочется, как и заталкивать себя в совершенно лишнюю клетку правил и норм.
На следующий день первое, что я сделала — это с боем отвоевала возможность не просто встать, наконец, с кровати, а пойти в Академию. Хиаши таинственно молчал, а вот Нацу с Гин в один голос утверждали, что мне ещё нужно отдыхать, а Академия — это ведь такая нагрузка! Гин удалось заболтать просьбой научить какой-нибудь технике из её великого медицинского, почти медицинского и совсем не медицинского арсенала, и девушка растерянно закивала, задумчиво прикладывая указательный палец к подбородку. Хотя, как я выяснила, тридцать три года — это уже далеко не девушка, а ведь выглядит лет на десять моложе. Тридцать три же для шиноби довольно хороший возраст.
