— Якорь! — скомандовал Кеша. Он бегал по илимке, примечал каждый пустяк, а сощуренные глаза его блестели.
— Ничего. Рассосется затор и опять поедем!
Люди слушали успокаивающие слова, с надеждою и любовью смотрели на капитана.
— Как гуси за льдом поплывем! — подбадривал Кеша.
Мамурин понял значение минуты и тоже в тон поддержал:
— Это пустяки! Уж очень вы нетерпеливы, товарищи пассажиры. Доплывем... Полтораста километров осталось...
Быстрое движение илимки сменилось тоскливыми минутами покоя.
Кеша нашел занятие. Заставил убрать кормовую дверь, чтобы не мешала вытаскивать тюки с пушниной.
— Если что, — предупредил он Мамурина, — так сразу в несколько рук...
— Скажешь тогда, — согласился Мамурин и опасливо посмотрел на примолкших женщин.
Востряков сидел у печки, невесело бренчал на балалайке, а ребятишки хлопали перезябшими руками и подплясывали.
Вечером Кеша взглянул на часы, щелкнул серебряной крышкой и потянулся.
— Долго стоит затор. Не идет — упрямый. Ладно! Мы его переупрямим...
Надел шапку и пошел посмотреть на реку.
— Пойдем, Мамурин?
Темнело. Седой туман подымался от воды. Пламенный отблеск заката красил снега. Мамурин оглянулся за корму и ахнул.
— Берись за шесты! — во всю мочь крикнул Кеша.
Белое поле льда выплыло сзади и, заполнив реку, шло на илимку.
— Нимду прорвало! — растерялся Востряков. — Беда!
— Шест! — тряхнул его за плечо Кеша.
Все трое вооружились шестами — в штыки принимали атаку. Только бы не ударила льдина!
Сначала наплывавшие белые островки льдин задерживали и отпихивали. Но затем лед все плотнее и плотнее охватывал судно. Слышался скрип, шуршание и всплески. Илимку тряхнуло, канат натянулся и судно начало накреняться. С дребезгом посыпалась посуда, закричали женщины. Кеша пересек якорную веревку.
Все трещало кругом. От берега и до берега вся река заполнилась льдом и холодом.
Подошедшее поле спаялось с затором, нажим ослабел и шумы смолкли.
— Попались! — проговорил Кеша.
Илимку затерло посередине широкого пространства взъерошенного льда. Лодка исчезла.
— Пропали мы, Кешка! — сказал Мамурин, — за что хвататься?
— За самое дорогое! — ответил Кеша и спрыгнул за борт. Потопал пяткой, пощупал шестом.
— Плотно! Давай мне парня!
Обхватил рукой дрожавшего Павлушку и, пробуя каждый шаг, пошел к берегу.
В голове — обрывки мыслей — пропало все! Как ножом перерезало жизнь!
Кеша оглянулся. За ним гуськом осторожно вышагивали Мамурин и Востряков. Каждый нес на руках ребенка. Следом брели женщины.
