Но сил было мало и Макеев послал на помощь всех тех, кому не счастливилось с золотом.
Герасим спешил. Сбросил с седой головы годы, бегал, как мальчик. Не стоял за соленым словом, где нужно. Ляпал и сам замирал, прихвативши снежную бородищу и прикрыв озорные глаза...
Артель грохотала.
— Ну-ка, дядя Герасим, еще!
Тревожно глядел Герасим на небо. Ждал дождей. Непогода должна была пособить работе. Пересохшая от жары Гремушка, в большие ненастья, становилась потоком. Могла прорвать себе выход для возврата на старое место.
Все чаще вскакивал Орлов на пригорок, ладонь козырьком к глазам, и смотрел на Пудовый Разрез. Сегодня увидел, как разведчики ставили над шурфом навес из пихтовых веток.
— Проняло их дождем, — удовлетворенно сказал Орлов, оскалился и захохотал.
— Чего тебя разобрало? — окликнул Герасим.
— А сейчас разглядел. Наклон отсюда хорош: прямо к шурфу, как по корыту...
На тринадцатом метре в шурфе показались первые струйки грунтовой воды. Ее отчерпывали ведром и бадьей убирали наверх.
— Растаяла наша артель, — объявила сегодня Марина. — Реки испугалась. Буду я с вами, ребята, работать?
— Что ж, — согласился алданец, — иди, втроем на такой глубине тяжело. Как ты, хозяин?
Счастливый, как двадцать пять его зеленых лет, выпрямился Кузнецов.
Маришка? Иди, становись за валок...
* * *
Однажды в конце смены сказал Василий и глаза его засверкали:
— Метр остался! Товарищи, один метр!
Чем глубже рылся шурф, тем труднее давалась работа. Воздух удушливый, бадью поднимать тяжело, грунт уплотнился.
У Охлопкова щеки обвисли мешками, лицо постарело от усталости.
Подмечает Василий и хмурится — мало от парня толку, если не дать ему отдыха. С алданцем хуже. Давно он жалуется на простуженные ноги. А с тех пор, как в шурфе появилась вода, заболел, ходит согнувшись, работает через силу.
— Обутки разбились, Васюха, — уныло гудит он, шевеля из разорванного ботинка волосатым пальцем, — пухнут ноги от вредной воды...
Но упорно лезет в забой и в воду.
— Тебя одного, на много ли хватит, Васька?
Василий мучается — голодно ребятам. С тех пор, как сняли казенную разведку, лишили и пайка. Теперь все на золото. А попробуй его искать!
За Василием прибежал мальчишка.
— Тебя в контору смотритель кличет, велел скорее.
— Это худо, — побледнел Василий, — зачем я ему?
Макеев сидел за столом один. Он упорно смотрел в бумаги и пальцы у него дрожали.
— Упрямишься, Кузнецов, — заговорил Макеев, не поднимая глаз. — Управляющему перечишь? Мельгунову решил подражать? Напрасно! Я, конечно, неволить тебя не могу, но советую отступиться. Все равно водой тебя выживут.
