Сияющий смотритель распахнул перед собранием лист диаграммы. На первом месте стояла артель старика. На все сто процентов!
Собрание ахнуло и зарокотало. Никак не ожидали!
— Значит, можно работать? — торжествовал управляющий. — Значит, золото есть? Взялся за ум старина и нашел! А теперь, — угрожающе постучал он ладонью, — ему не мешать! Пусть сейчас же Гремушку отводит. Макеев ему поможет...
Василий закрыл глаза. После первых же слов будто сорвался в яму. И вылезть не мог. Все выходы были запутаны колючею загородкой факта. Не верил, что золото у Герасима есть, а доказать правоту подозрений своих не умел.
Ждал, что сейчас управляющий обратится к нему и начнется публичная казнь Василия Кузнецова.
Потом обозлился упрямо. Даже отдернул руку, почувствовав братское прикосновение Маринки.
Но управляющий Василия не тронул. Только когда Батанов заговорил о разведке и о надеждах инженера, строго и сухо прервал:
— Об этом вопрос окончен. Гремушка будет отведена.
— Но пока не отведена-то, может артель работать на Пудовом? Могут они доканчивать шурф?
— Артель, конечно, вольна копаться. А разведку мы завтра же снимем...
— Не печалься, Васюша, — говорила Варвара Ивановна и покусывала дрожавшие губы.
Вся бригада сошлась в землянку. Сидели неразговорчивые, и оскорбленные.
— Три метра осталось, — сказал, наконец, алданец, — неужели бросать?
Василий резко ударил по столу и все вздрогнули.
— Ответим на это, ребята! Сами продолжим! Старательской силой, — и блеснул глазами, — объявим бригаду ударной?
Маринка забила в ладоши. Разведчики загудели, вскочили на ноги.
— Продолжить — это я одобряю, — раздумчиво заговорил алданец. — Но вот ударной... не страшно ли, Вася? А вдруг там пусто? Тогда что скажут?
— Тогда засмеют, — угрюмо пробурчал Охлопков.
Маринка нахмурилась, не находила слов. Василий упрямо тряхнул головой.
— Если так, тогда по-ударному будем работать! Коль нельзя объявлять. Но жалко! Обидно!
— А чем мы кормиться будем? — несмело спросил Охлопков.
— Мужики, мужики, — певуче зарадовалась Маринка. — Мое предложение: смену окончил, вздохнул и — с лотком по отвалам. На хлеб, на сахар!
Василий расцвел. Эх, и бригада!
Менялась погода. На западе, за горами, отдаленными грозами стучалась осень. К вечеру синим свинцом холодел горизонт.
В это утро повеяло сыростью и прохладой. Небо насупилось дымными облаками и закапало дождем. Дождик был мелкий, обкладной и бесконечный.
Наступило ненастье.
Артель старика прокапывала плотину. Разрушала завалку, оттолкнувшую воду Гремушки. Артель была своя в доску! Родственники и близкие. Все пять человек.
