– Вы поражаете меня красноречием, барон. Уж не хотите ли вы сказать, что и вся эта война тоже некстати? – желчно поинтересовался фельдмаршал, снисходительно оглядывая уже порядком порыжевший мундир новоиспеченного эсэсовца.
– Это вопрос философии. А тут – стратегия. И эта проклятая, напичканная англичанами Ливийская пустыня.
– Слава Богу, а то я уже подумал было, что вы привезли из Берлина приказ об отводе моего корпуса в Италию.
– Думаю, что в ближайшие месяцы… – покачал выпяченным, отмеченным небольшим шрамом и почти квадратным подбородком Шмидт, – такого приказа… не последует. Извините, фельдмаршал, однако приказы на войне… дерь-рьмо! Они лишь мешают нам делать свое солдатское дело.
– Убедительно.
– Именно поэтому…
– Прекратите источать свое неуемное красноречие, черт возьми! – взорвался фельдмаршал. – Какого черта вы пришли ко мне? Слушаю вас, обер… штурм… и все такое прочее, слушаю… Весь – внимание. – Барон прекрасно знал, что фельдмаршал всегда оставался противником какой бы то ни было исключительности организации СС и даже не пытался скрывать своего отношения к ней.
– Докладываю: в Берлине меня приняли обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер и рейхсфюрер СС Гиммлер. Что явилось для меня совершенно неожиданным. То есть я знал, что меня вызывал Гиммлер, но считал, что все обойдется беседой с кем-то из сотрудников его штаба.
Фельдмаршал невозмутимо пожал плечами, давая понять, что это «сногсшибательное», в понимании самого барона, сообщение не производит на него абсолютно никакого впечатления, словно бы названные фамилии вообще ни о чем ему не говорили, и резко подстегнул барона:
– Дальше.
– Нет, честно, мне казалось, что выше одного из адъютантов Гиммлера мне, фронтовику, не подняться.
– Вот видите, теперь вам есть о чем вспоминать в кругу друзей и внуков, – выплеснул весь свой нерастраченный сарказм Роммель. – А то пришлось бы перебиваться заунывными россказнями об африканских сражениях.
– О нет, этим нашим походом… Как всегда… Внуки могут…
– Как вы оказались в приемной Гиммлера? – на полуслове прервал его фельдмаршал.
– Мне приказано было… Как только я появился в штабе вермахта. О моем прибытии Гиммлер уже был извещен. Как мне казалось, лично вами.
Роммель взглянул на барона, как на ротного идиота, и лишь большим усилием воли заставил себя не ударяться в какие бы то ни было объяснения.
У прохода на оцепленную бронемашинами территорию резиденции командующего появился командир зенитного дивизиона. Очевидно, чтобы доложить, что атака-то отбита, однако снарядов осталось крайне мало, – как докладывал об этом после каждого налета. Но Роммель приказал полковнику Герлицу остановить его и выяснить фамилию командира зенитного орудия, подбившего самолет.
