А ещё погодя всё поменялось. Для каждого из них, но по-своему. Женя в тот день уехала на бывшую работу, передавать дела другой чертёжнице, что пришла на её место. Ну, и трудовую забирать, как водится. Там её и прихватило, в кадрах. Скрючило так, что еле добежала до тамошней уборной. Где и провела минут пятнадцать, пока не отпустило: тошнило не переставая, и крутило изнутри, всю, казалось, целиком.
Вечером рассказала мужу; тот сразу позвонил кому надо, и уже рано утром, едва засветлело, нужный человек был на месте, у них на квартире – охрана снизу провела, предварительно проверив документы. Терапевт был из местных, но лучший, хотя и без опыта работы в условиях нормально населённого города. Тем не менее, оказался довольно опытным диагностом, сразу же сказал и как в точку попал. Спросил, что, мол, у вас, Евгения Адольфовна, по части месячных, какая картина наблюдается на сегодня?
И она поняла сразу, как только спросил. Отчего-то до этого дня ей такое в голову не приходило, что она вдруг ни с того ни с сего станет матерью. Наверное, это из-за того, решила она уже потом, размышляя на эту тему, что их с Павлом Сергеевичем любовные соединения она никогда не рассматривала как способ закрепить себя в новом статусе царевны. С самого начала, кроме любви и уважения к Царёву, происхождение которых она могла легко и убедительно себе объяснить, присутствовало в их отношениях и нечто другое, воздушное какое-то, неземное, что не сразу удавалось ухватить мозгами. Вероятно, мешало ощущение небожительского устройства в этом человеке, который всё ещё почему-то не стал реальным наместником Бога на земле, но как бы уже и перестал быть обыкновенным смертным, имеющим заодно и туловище, похожее на всякое мужское. Потом, спустя несколько дней после той первой ночи, она поймала себя на мысли, что даже её собственное тело на стадии их первых слияний подчинялось ей с усилием, преодолевая сопротивление, о чём она поначалу не догадывалась, но присутствие которого ощутила задним умом, перебирая по секундам все их совместные ночи.
Было чуднό самой: она даже не сумела ответить доктору на самый незатейливый вопрос насчёт её последних женских дней, хотя бы приблизительно. Тот, признаться, несколько удивился подобной бесконтрольности, но вместе с тем дал единственно верное предписание. Впрочем, мучиться относительно своего безоглядного поведения Жене всё равно не пришлось, уже через сорок минут это просто стало ненужным: гинеколог, к которой её отвезли сразу по убытии терапевта, улыбнулась вежливо и фальшиво, как обычно привечают жён начальственных персон, и поздравила, не снимая с лица всё той же искусственной улыбки, – беременны, беременны вы, товарищ Евгения Адольфовна Цинк.
