– Ах!.. – махнул рукой Ивашка. – Свяжешься с бабой – и сам бабой станешь…
В душе он, однако, был польщен любовью своей лапушки, которую и он любил накрепко, и чем дальше, тем все больше.
– Я тебе говорю… – рассудительно начал он.
– И говорить нечего… – уже навзрыд плакала Пелагея Мироновна. – И вот тебе мое последнее слово: ты пойдешь с казаками, и я пойду, переоденусь казаком и пойду…
– А ну, попытай!..
– И попытаю!..
– А ну, попытай!..
– И попытаю!.. Ишь ты, воевода какой выискался!..
Ивашка в бешенстве, пристегнув дрожащими руками саблю, схватил шапку и бросился вон: струги уже подходили к берегу, и весь Царицын был у воды. А Пелагея Мироновна стала у косящата окошечка и сквозь злые слезы смотрела вслед своему атаману.
– Что ты? Полно-ка!.. – тихонько подобравшись к ней, проговорила бабка Степанида. – Рай ты не видишь, что он без тебя и часу не дышит?.. А ты убиваешься!..
– Да… – всхлипнув, отвечала Пелагея Мироновна. – Его вон нелегкая в Самару несет, а я тут сиди одна… А… а у него там, может, зазноба какая есть…
– Какая зазноба? Что ты, окстись!.. Да он с тебя глаз не сводит… – утешала старуха. – А ежели и вправду что есть, так и мы ведь тоже не лыком шиты: только мигни баушке Степаниде глазком одним, и такого-то Иван-царевича опять приведу, что…
Разом высохли слезы. Перекошенное бешенством, заплаканное лицо вмиг обернулось к старухе.
– Вон!.. Чтобы и духу твоего, ведьма старая, здесь не было!..
– Матушка, Пелагея Мироновна…
– Вон!..
– Лебедушка…
– Вон!.. Ах, ты змея подколодная!.. Вот погоди, придет атаман, я расскажу ему и…
– Родимка моя…
– Вон!.. Чтобы и не смердело тут тобой…
И старуха, творя молитву, вылетела из терема.
– А-а-а-а… – заголосило на берегу радостно. – А-а-а-а… – То славный атаман Степан Тимофеевич ступил на берег. Он, сняв шапку, кланялся на все стороны. Толпа восторженно ревела.
Казаки, разодетые, при оружии, ловко выскакивали на песок. Царицынцы радушно помогали им причаливать струги. Из городских ворот, блестя ризами, иконами и хоругвями, под перезвон колоколов, медленно полз с пением крестный ход. Казаки усердно крестились, благодаря Господа за благополучную путину.
– Ну что, как у вас? – тихо спросил Степан у Ивашки, снимая пред иконами шапку.
– Все слава Богу… – также тихо отвечал тот. – Тут старец один поджидает тебя… Говорит, что от самого патриарха Никона… Черт его знает, может, насчет патриарха-то он и хвастат, ну а только старик занятный: тебе надо будет потолковать с ним…
